Пират, свернувшись калачиком возле двери квартиры, которая три года назад была его домом, таким гостеприимным и хлебосольным, думал думу - вспоминал светлое прошлое. Чудилась добрая душа Анфиса - веселая, смешливая хозяйка, нос еще помнил терпкий табачный запах, казалось, насквозь прокуренного хозяина. Да, в семье пса обожали все. Он же, в свою очередь, отвечал на добро беспредельной преданностью. Ему нравилось выполнять хозяйские команды, он гордился, когда хозяин брал его на охоту, верно охранял главу семьи на рыбалке. А при встречах даже после непродолжительной разлуки с членами семьи Пирату казалось, что сердце его разрывается от радости и избытка любви, и, не зная, как доказать это, кроме как облизать руки, лицо, еще прыгал на задних лапах, вилял хвостом и повизгивал. - Ну, ну, Пират, будет, будет тебе, - так говаривал Григорий, хозяин, поглаживая собаку.
Пират зажмурился. Какими вкусными косточками лакомился он в ту пору... Принюхался к ароматам вечернего подъезда - жильцы готовились к ужину после очередного трудового дня. Пес ткнулся мордой в лапы - ему ужин не положен.
Пират не понимал, почему его так надолго оставили одного. Он только чувствовал своим собачьим чутьем, что случилось что-то недоброе, от чего ему становилось страшно, но никак не мог поверить в предательство и потому ждал, ждал, ждал...
В подъезде и во дворе Пиратку знали и не обижали, а скорее, сочувствовали ему:"Надо же, столько времени мается пес без хозяев - Анфисы два года уж нет, Григория скоро три как посадили..." А наиболее сердобольные нет-нет, да и подкармливали. Кто вздыхал при этом, кто приговаривал:"Взял бы уж кто-нибудь, что ли..." Но никому и в голову не приходило пса сдать. И Пират привычно плелся после прогулки обратно на свое насиженное место - коврик под дверью квартиры №7.
Три года одиночества и великого терпения подходили к концу. Пока Пират не знал об этом, а лежал и думал свою собачью думу. И вдруг в один из дней он встрепенулся: родной терпкий запах! Чудится или наяву? Пират задрожал. Он боялся поверить в чудо.
Насторожился. Какой-то чужой человек приблизился к двери квартиры №7. Пират оскалился и зарычал. "Пиратка, ты что? Не узнал? Это ведь я, Пиратка, хозяин твой, Григорий". У пса потемнело в глазах, сердце бешено закололтилось. Он рванулся на долгожданный голос, запрыгнул на хозяина и громко, по-собачьи плача от счастья, без разбору стал лизать его руки, глаза, нос. А услышав привычное "Ну, будет, Пиратка, будет...", упал без чувств.
Два года жили, как могли, Пират и Григорий. И вдруг - опять беда. Какой-то злой рок бродил вокруг квартиры №7.
Григория уводили под вечер. Пират провожал хозяина молча, по-мужски, грустным взглядом. Только вот слезы пес не скрывал. Было не до гордости: собачье чутье подсказывало, что хозяина он не дождется. "Похрани пса, Антонина, - обронил Григорий соседке. - Может, оправдают. Не виновен я". И отдал ей ключи. Антонина кивнула.
На этот раз Пирата Антонина закрыла на ночь в квартире. Есть он отказался. Ночные рыдания пса взбудоражили весь подъезд. Антонина не выдержала. Впервые в жизни довелось ей слышать, как причитают собаки. Пират опрометью рванул в дверь, едва не сбив соседку с ног. Домой Пирата больше никто не мог заставить войти. История повторилась.
И кто знает, как бы закончилась она на этот раз, если бы не одно обстоятельство.
В подъезде в один из недобрых дней появились новые соседи. Не успели они въехать, как сразу же ополчились против Пирата. "Плохие люди. Чужие. Враги", - подумал Пират и тоже невзлюбил их. Когда недружелюбный сосед проходил мимо квартиры №7, Пират оскаливал зубы и рычал.
Прошло еще некоторое время. Как-то Антонина застала картину, которая потрясла ее: Пират просил людей впустить его в подъезд, а новый сосед отгонял его палкой. И не просто отгонял, а бил!
"Да что же вы делаете, - возмутилась Антонина, чем нажила и себе врага.- Пиратка никому зла никогда не причинял, а уж настрадался побольше нашего. Его весь двор любит и жалеет, а вы..." "Развели тут!" - буркнул сосед и, не выбросив палки, скрылся за дверью. Но тем дело не закончилось. Новые соседи объявили Пирату войну. Мнения старожилов разделились. Пират чувствовал приближение беды.
И вот в один из темных дождливых вечеров за ним нагрянули. Пират долго никого к себе не подпускал, защищался - кусаясь и царапаясь, не понимая, за что. Но силы были неравны. Ошейник с беспризорной собаки стащили - ей он больше ни к чему - и накинули вместо него петлю из толстой проволоки. Пират упирался из последних сил. Но вскоре до соседей укором донеслось, как со скрежетом захлопнулась дверь душегубки...
Антонина, оправдываясь, повторяет:"Не могла я его взять. У меня кот, дача. Да и накладно по нынешним временам". И тут же, противореча себе, добавляет: "А Пиратка все перед глазами. Вот уж третий месяц места себе не нахожу..."
На днях пришло ей письмо от Григория: "Не бросай, Христа ради, Пиратку, Антонина, скоро уж я..."