Под халатами, под белыми нет лиц,
солнце светит белым светом лампы.
Под наркозами, какой польется стих
и под скальпелем, кто грезит по удаче?
О серьезном, о простом, о вечном
некому и некогда читать.
И зачем писать о жизни- смерти,
в прятки со старухою играть?
Я давно уже русалкой стала,
я слепа и не имею ног.
Все в своей я жизни растеряла,
мне бы только свежести глоток!
Нет ног, дайте мне большие крылья,
нет мечты, пусть ярче будет сон.
Где вы, мои годы молодые,
где любовь, чешуек только звон?
Я тебя своей волной накрою,
в сети яркие привычно завлеку.
На песке все замки я построю,
тут же их большой волной снесу.
Нет удачи, жизни нет – не скрою,
прозябаю и гнию во тьме.
И остались от той жизни сети,
мудрость и привычка по весне
колдовать и с нежностью объятья
раскрывать для путника в ночи.
А потом играть – все вроде счастье,
а потом рыдать одной в ночи.
Что я делаю? Сама уже не знаю,
жизни нет, одна только игра.
Я на этом свете прозябаю
и на том, как видно не нужна.
Дайте крылья! Я ночной порою
улечу в неистовый пожар!
Все свои грехи огнем омою,
всю свою тоску ему отдам.
Пусть он будет и большой, и жаркий,
красный или синий под луной…
только не холодный, не рыбачий,
крылья пусть мои займутся в нем!
Пусть орать я буду диким криком
от любви, от злобы, от тоски
и холодных скальпелей ухмылки
тонут пусть в пожарище зари!
Я хочу сгореть, мне жара надо,
не свечей, а сильного огня!
И под скальпелем опять я умираю,
выживая, ведь русалка я.
Что мне дала вода. Фрида Кало 1938