Мой неласковый Принц, отзвонили двенадцать часы,
бал в разгаре ещё, но кричит моя злобная фея,
что пора уходить, а не то из под носа усы
у меня прорастут, да такие, что сбрить не сумею.
Я скакала, как лань! Мне защитой был уличный мрак,
и теперь только мат с побледневшей губы облетает,
стоит вспомнить, как я обронила хрустальный башмак –
до сих пор феин банк по кредиту процент начисляет.
А тогда, милый Принц, ты меня объявил в Интерпол
как пропажу пропаж. И меня отыскали с Моссадом.
Я решила – ну, что ж, выйду замуж, уж коли нашёл.
Я ж не знала тогда, что тебе домработницу надо.
Вот теперь и живу, как домашний недоеный скот.
Ну, какая любовь? Это ж в сказках, да в драмах Шекспира.
Это там от страстей умирает влюблённый народ.
Я же сохну как лист от бесчисленных варок, да стирок.
И сегодня опять день как день – никаких перемен.
В три часа пополуночи ты объявился с дружками.
Были попросту вхлам Бармалей, Дон Жуан, Супермэн,
семенили Принцессы из ближнего бара за вами.
Да плевать мне на всех! Супермэн отхватил по зубам.
Пал от скалки Жуан. Утюгом Бармалей был проглажен.
А Принцессам пришлось в унитазе воды похлебать,
чтобы фейсы отмыть после лёжки в камине на саже.
Ты позорно бежал. На балконе дрожал до утра.
Не пугайся, мой Принц, я отходчива, хоть и коварна.
Ты подкрался бочком – на работу, мол, знаешь пора…
Ну, пора, так иди! У меня ж не кордон санитарный.
Я сварила компот, убрала за тобой кабинет,
в коридорах помыла полы, но случилась промашка –
я забыла почистить не чищенный тысячу лет
унитаз в туалете, и ты обозвал Замарашкой.
Ты не прав, о, мой Принц! Братья Гримм называли меня
просто девочкой Золушкой – я ведь придумана ими.
Ты ж меня оболгал, исхулил, стал меня обвинять,
в том, что с братьями Гримм и сама я, как чучело в гриме.
На соломинках рук у меня волдыри от забот,
а тебе хоть бы что! Прыг в карету, и прёшь на работу.
Да видала в гробу я гроши от подобных работ –
в мягких койках мальвин истекать до липучего пота!
Ничего не прощу! Боль зажму, как песок в кулаке,
и поверь – отомстить за себя Замарашке по силам!
Я обиды свои, что рука сохранила в песке
брошу розой на гроб, в день, когда тебя примет могила!