Когда я произношу название этого праздника, вспоминаю, прежде всего, деда, которого никогда не видала, потому что ушёл он на фронт добровольцем в июне 1941 года и я могу посмотреть на его лицо только на старых фотографиях.
На одной из них дед уже в гимнастёрке. Шапка вьющихся волос, усталое лицо. Знакомое, потому что знакомы глаза: такие же смотрели с лица моей мамы. На фронт он отправился политруком. Через некоторое время перестали приходить письма, наконец, пришло последнее:
«Дорогие мои! Здравствуйте!
Я давно не писал вам. Со мной случилась беда. По воле клеветников я был осуждён по ст.58 УК на 10 лет. Срок по моей просьбе заменили штрафным батальоном. Сейчас я на фронте. Защищаем Ленинград. На моём счету свыше десяти уничтоженных гитлеровцев. Снова иду в бой…»
Письмо датировано 4 декабря 1942 года. Из этого боя дед не вернулся. А 5 декабря ему бы исполнилось 34 года. Я уже сейчас старше своего деда…
Отец мой в армии не служил. Не взяли из-за роста. Рос в детдоме. Отца его взяли в 38-м году после выступления на собрании. При аресте нашли только Библию и Евангелие, но дед мой внушал подозрение давно: в 1905 году, живя в Питере, делал бомбы для революционеров, за что был сослан на 10 лет в Архангельскую губернию. В гражданскую войну воевал на стороне белых, потом бежал от них; после гражданской получил 5 лет условно, был лишён избирательных прав, в колхоз его не брали, жил своим хозяйством.
Папа мало говорил о нём, больше стал вспоминать в последние годы, после реабилитации деда. Где-то в 90-х годах младший брат отца прислал письмо с копией извещения, в котором сообщалось, что дед умер в лагере на Соловках в 1941 году. Говорилось также, что он подлежит реабилитации. Брат отца советовал на основании этого извещения хлопотать о льготах. Папа прочитал письмо, махнул рукой и сказал: «Чего там… Отца этим не вернёшь». Никаких льгот, конечно, получать он не стал…
Отец не служил в армии, но всё равно служил России: 30 лет работал в школе, вместе с мамой поднимал нас всех. Заболев, ушёл на пенсию по инвалидности. Последние годы был неотлучно дома. Принципы его оставались неизменны. «Жизнь с неправды не начинают», - ответил он мне как-то на один из моих вопросов…
Братья мои – четверо – армию прошли. Кто на Крайнем Севере, кто на юге. И после армии трое из них до сих пор держат оборону – каждый в своём ведомстве: кто в образовании, кто в сельском хозяйстве. Старшего – радиста-геолога – уже нет в живых…
Армию прошли и трое моих племянников. Всех их когда-то на руках носила, а теперь выросли мальчишки и разъехались кто куда. Двое возводят дома и церкви в Петербурге, один трудится в Сибири, растит своего первенца.
В армию ежегодно уходят и мои ученики. Здесь, в российской глубинке, никто и не помышляет «откосить». Даже после того как солдата-срочника привезли в гробу и вся деревня его оплакивала, ни у кого и мысли отказаться от службы не возникло. На могилу солдата друзья его, уже почти все отслужившие в свой срок, приходят до сих пор, хоть и не все здесь живут…
Служить Родине и защищать её можно и словом, и делом. Каждый настоящий мужчина Отечество своё защищает, твёрдо встав на своё место в жизни, делая то, что он умеет и может…