***

        ГРУСТНЫЕ СТИХИ

Никто не знает истиной программы.
Зачем наклонена земная ось,
И где и кем для нашей панорамы
Забит на свете самый главный гвоздь.

Куда нам плыть? – как спрашивал поэт.
Неужто мы – кочевники вселенной ?
И правда ли, что лучше, где нас нет,
А там, где мы – все выжжено и тлено?

Кто знает, где начало, где конец?
И в чем разгадка жизни, смысл смерти?
И разум  ли у нас всему венец
На нашей нынче очень зыбкой тверди?

Зачем над нами тысячи светил,
А в душах темнота и холод вечный?
С тех пор как Каин Авеля убил
Нам враг непримиримый каждый встречный.

Нам примитив, что твой «Дирол» в зубах
И прочие пустые заморочки.
Нам враг Бетховен, Моцарт, Гендель, Бах
И Пушкина волнующие строчки.

Что наша жизнь? – камчатская икра,
Иллюзия магистра темной силы,
Фантом, замысловатая игра,
Бои без правил, выходка Мессира?

Скорее – это бал у сатаны,
Где царство тьмы без проблеска рассвета,
Где танец смерти исполняем мы
Под черною каймой автопортрета.

Под страстное «Банзай!» или «Ура!»
Мы гибнем от безумств и харакири.
Мы – парадокс, мы – черная дыра,
И мы, увы! – одни такие в мире.


      ;;   ;;   ;; 
      
Мы с тобой себя транжирим.
Мы в тумане голубом.
И, звеня, по нашим жилам
Циркулирует любовь.

Мы играемся с судьбою,
Мы смеемся над судьбой.
Ты беременная мною,
Я беременный тобой.

Нам фортуна ноги лижет
И завидуют друзья,
И близки мы так, что ближе
Быть, наверное, нельзя.

Ты в любви как зажигалка,
Я в любви – бикфордов шнур.
Мне сравнить тебя не жалко
С Джоли  или с Деми  Мур.

Этот приступ не проходит –
Нам фиеста день любой.
Мы с тобой на пароходе
Под названием «Любовь».

Мы не знаем, где граница,
Где причалит пароход.
Нам нельзя остановиться
Или дать обратный ход.

Потому-то и транжирим
Мы свой жизненный поток.
И течет по нашим жилам
Самый сладкий в мире ток.


      М У Р А

Я люблю читать МУРУ,
Ведь она конгениальна.
Будто кофе поутру
Принимаю перорально.

Нонпарелью иль петитом
ЗаМУРОВАННЫЙ посев
Поглощаю с аппетитом,
На диванчике присев.

От восторга рот разинув,
Расстегнув слегка  жилет,
Как тянучку из резины
Я жую МУРЫ желе.

У неё благие корни
И высокий стиль (порой)…
Я болею, точно корью,
Элитарною МУРОЙ.

В день, и в ночь, и на заре,
Неизменчиво,
Сердце тянется к МУРЕ,
Точно к женщине.

Мне МУРА – спасенье, радость
Как при ливне прочный зонт.
Мне её высокий градус
Расширяет горизонт.

Жду до трепета нутра,
Как свободу ждёт преступник.
Я люблю тебя, МУРА,
Ты – доходчивей, доступней.


Пипл, мой ты любопытный,
Как я счастлив, что с тобой,
Как бальзамом, мы пропитаны
Венценосною МУРОЙ.

И без всякого  отчаянья
С газетёнкою в руках
И  простые и  начальники
Наблюдаем мирно как

Наши души, точно подиум,
Оккупировав с утра,
Вытесняя  нагло  подлинное,
Гордо шествует МУРА.

Непристойная, пристойная,
Даже с высшего двора,
Недоступного, престольного
Всё равно, она –  М У Р А.


       ;;   ;;   ;;

Некрасивых детей не бывает.
В этом высшая есть благодать.
Красота лишь потом убывает –
Её время, смеясь, убивает,
Как врага убивает солдат.

Обнажая изъян за изъяном,
Старость тихо стучится в наш  дом,
Приближая нас всех к обезьянам
Жалким телом и хилым умом.

И тяжёлую жизни телегу
С тем, что бог на неё погрузил,
Мы к последнему тянем ночлегу
Из последних оставшихся сил.

Перед нами все двери закрыли –
И чужие сердца и свои…
И склонила подбитые крылья 
Утомлённая птица любви.

Есть спасенье – «Макаров», «Беретта»
И наркотика тягостный дым…
Может быть, понимая всё это
Маяковский ушёл молодым.


          ;;   ;;   ;;

О, прошлое, я вечный твой любовник.
За что ж меня доводишь ты до слёз,
Мне сердце царапнувши, как шиповник?...
Как медленно отходит твой наркоз.

Судьба-наложница за всё взяла по полной –
Бессонницей и пытками ночей.
Зачем, что прожил, я так чётко помню
В подробностях, до самых мелочей?

Что сделал, что не сделал – всё печалит,
Всё тяготит, куда не кинешь взор.
И время, затихая за плечами,
Выносит свой последний приговор.

Уже на свалке жизни колесница,
На воле тройка загнанных коней,
Но пишется ещё одна  страница,
Она кому-то, может, пригодится,
И кто-то вспомнит, может быть, о ней.

А прошлое опять туманит зрение.
Зачем под не стихающий галдёж
Минувших лет не конченые прения
Приставили мне к горлу острый нож?
   
Что прошлое и будущее? – бред,
Бессмысленное тела разложение.
Всё, что случилось, всё сойдет на нет,
Когда твой дух не знает продолжения.

Я знаю точно, где конец дороги:
Мне голос был из прожитого  дня.
И держат ангелы и боги
У этой пропасти меня.

И слышу я предельно чётко
Сквозь шум вселенский и галдёж:
„Пиши, пиши! – тебе зачтётся,
„Пиши, пиши! – пока живёшь».

О, прошлое, я вечный твой любовник!
Про ад кромешный твой и сладкий рай
Пишу, как пишет уголовник,
Чтоб  не заметил  виртухай.

Пишу клочками, без отсрочки
Пока за жизнь идёт борьба.
И мне подсказывает строчки
Суфлёр – наложница-судьба.

Она то шутит, то лукавит,
Клешнёй сжимая мне кадык.
Но Бог своей рукою правит
Многострадальный черновик.