Не отыскать сирени зимней
среди безликости ветвей…
Вот так же я не вспомню имя
той, что была, была моей.
Тому назад лет двадцать, тридцать,
из поцелуя в поцелуй
кружил взволнованности циркуль,
что замер в жёстком – "Не балуй!"
Ещё мы встретились в «Горище»
в холодном Киеве тогда,
и не было нас дальше, ближе,
чем «нет» мое и твое «да».
Нас не случилось, а на выпуск
(Тринадцатый, чёрт побери!)
в меня, чернилами в папирус,
вцепилась ты, но изнутри
другую Библию искал я…
(чужие Азбуки любви
в меня, молчанием оскалясь,
ломали мужества мои…)
На выпуск (к мужу) не пошла ты,
ко мне пришла, под плеск имен
смотреть, как черные бушлаты
сменяло золото погон.
Она пришла… А ты… растаяв…
сквозь васильковый синий дым,
мне снилась …милая, простая,
со мной другим, со мной другим.
Теперь прошло уже лет тридцать…
А я, прижав свою шинель
к лицу, вдыхаю, как напиться
пытаюсь – …Леночка?.... Нинель?…