Люблю гулять я на родном просторе,
Тут все моё – и я отсюда родом:
Березка в чистом поле, грязь и горе,
И слава политическим уродам.
Россию не обнять и не измерить,
Не подсчитать украденного разом.
А верить как в неё? Ну как тут верить,
Когда еще не помутился разум?
В народ ли верить, ставший глупым стадом?
Еще смешнее верить в президента
(читай – в царя) и в прочих всяких гадов,
Которые лишь только ждут момента:
Нажраться, хапнуть – и свалить отсюда
В уют житейский милой заграницы…
Развел тебя, Россия, кто-то круто…
Да что там кто-то – всем известны лица!
Все хороши – от мэра до премьера,
От партии Единой до министра –
Россию доят все без всякой меры,
Стараясь делать это очень быстро.
Вполне понятно: есть, к чему стремиться!
Они с улыбкой, потирая руки,
Вершат ежеминутное убийство
Культуры, русской речи и науки…
Недаром же так ярок телевизор,
Так манит блеском глянцевый таблоид,
Так магистральный щит бросает вызов:
Наполни пузо, жалкий гуманоид!
Наполни пузо гамбургером жирным,
Купи журнал про тряпки и про сплетни
И наслаждайся сериалом мыльным,
Считай часы до серии последней.
А если метишь в интеллектуалы
(Или, не дай Господь, в интеллигенты) –
Купи Коэльо следом за журналом,
И наслаждайся прелестью момента...
Куда ж, куда ты мчишься, птица-тройка,
Гонимая кнутом неумолимым?
Такая, братцы, вышла Perestroyka:
Свобода пролетела лихо. Мимо.
Конечно, где-то есть еще поэты,
Есть физики во тьме лабораторий,
Есть зыбкое пространство Интернета,
Есть даже Одинокий Парус в море,
И где-нибудь в шестиметровой кухне
Ведутся разговоры о Вселенной,
И из Финляндии звонит печальный друг мне,
Вдруг вспомнивший о Родине бесценной…
Во что же мне поверить, Святый Боже?
На выжженной земле взойдет ли семя?
Что сделает с Пространством этим Время?
Вновь воскресит? Навеки уничтожит?
…Придет весна. Я сяду в электричку,
Пропитанную табаком и пивом.
И выйду там, где бабочки и птички –
И будет день мой долгим и счастливым.