Февральские метельные дни.
Жжет и жалит в лицо и руки снег.
Ветер порывами смешивает слои
на холсте из отжитых лет и льна,
где кистью выписываю образы тех,
кому давала собственные имена.
Санкирью оливковой контуры,
светами белильными лики,
характерность высокой натуры -
процарапыванием жестких бликов.
На палитре есть ещё темпера и смола,
но их никчемность вдруг так очевидна.
Остались метками собственные имена,
а не лики, не люди,
и тленны творения.
Последняя линия нитевидна, крива, тонка
и сейчас же начинает стираться во времени