Вот так мы с другом пошутили на рабочую тему.
**********************************************
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ. Рассказ моего друга Влада Шилкова.
Я, токарь третьего разряда цеха номер 18, Колбаскин Адам Викторович, после окончания смены 15.07.02.- то есть вчера, вышел из проходной нашего завода в приподнятом настроении имея в кармане штанов выданный мне кассиршей Култаевой Е.Б. аванс, в размере две тыс. рублей, сорок восемь копеек – полагающиеся мне по установленной тарифной сетке.
Параллельно со мной из проходной, так же в приподнятом настроении, благодаря опять же Култаевой Е.Б., вышел фрезеровщик Пробкин Пётр Платонович. Не смотря на то, что двигались мы параллельно и находились в прямой видимости друг друга, нам не удалось избежать встречи и мы были вынуждены остаток дня провести вместе.
Первым делом в свою защиту хочу сказать, что именно Пробкин предложил посетить пивной ларёк и выпить по кружечке пива за увольнение начальника цеха и за здоровье Култаевой Е.Б. Я же в силу своего слабого характера и того, что был должен Петру Платоновичу сорок восемь руб. четырнадцать копеек, не имел возможности возражать и был вынужден слепо повиноваться, хотя категорически был почти против.
По дороге к ларьку мы случайно догнали сварщика Обухова Зиновия Владимировича, который в отличии от нас не был в приподнятом настроении, так как выданный Култаевой Е.Б. аванс вынужден был отдать в счёт погашения кредита. Мы же в свою очередь, как верные друзья и просто коллеги не смогли пройти мимо несчастья нашего соратника и одолжив Обухову одну тысячу руб., предложили пойти с нами.
Уже находясь непосредственно у ларька и употребив по два литра пива «Огонёк» на каждого из присутствующих, мы перешли к горячему обсуждению наболевших проблем из жизни нашего завода. В коих выяснилось, что многие работники нашего предприятия ведут аморальный образ жизни и не заслуживают нашего одобрения их поступков. Особенно это ранило чувства Петра Платоновича который после каждого выявления аморальности кого-то из работников громко плакал, ругался матом и грозил тем, что наложит на себя руки. А пару раз даже не в шутку хватал себя обеими руками за горло, высовывал посиневший язык, делал лицо красным и хрипел. В особо же вопиющих случаях выявления произвола вышестоящих начальников, грозил даже самосожжением в знак протеста. Неоднократно доставал спички и пытался поджечь пиджак Обухова. Зиновий Владимирович реагировал на это бурной жестикуляцией и неприсущими его возрасту телодвижениями, чем очень радовал и веселил окружающих.
После ещё некоторого количества пива, обсудив проблемы производственные, мы перешли к проблемам личным. Как выяснилось, не смотря на то, что все мы женаты и имеем детей, все трое и ещё ползавода тайно влюблены в нашу кассиршу Култаеву Е.Б. и даже иногда желаем её, как женщину.
Немного отступая от темы прошу извинить меня за то, что называю Култаеву Е.Б. Култаевой Е.Б, а скажем не Култаева и далее по имени и отчеству. Дело в том, что Култаева Е.Б., благодаря своим родителям Култаевым, имеет очень трудно произносимое имя со множеством не понятных согласных и такое же отчество, кои я не в силах отобразить на бумаге и тем более устно. А так она очень милая женщина и спасибо ей за аванс.
Продолжая свой рассказ хочу сказать, что мы эмоционально и долго обсуждали достоинства Култаевой Е.Б., показывая на себе все её всевозможные выпуклости и впуклости, а Пробкин даже прочитал собственный стих, посвящённый безответной любви.
Её увидел я лишь раз
Но мне хватило, я влюбился
А после вспомнил, что женат
Терпеть не смог и утопился
Вот так превратности любви
Нас деформируют и душат
Сквозь центрифугу пропустив
Бельё души до дырок сушат.
Особенно ярко показал её чувствительный рот сварщик Обухов, выпучив два куска мяса на своём лице, которые он называет губами. От увиденного Пробкина даже стошнило, а я глядя на Пробкина отказался доедать беляш и пошёл за новой порцией пива.
После того, как я пришёл мы ещё в течении четырёх кружек «Огонька» обсуждали Култаеву Е.Б. и никак не могли решить, кто из нас достоин на ней жениться. Но благодаря логике мы пришли на конец к консенсусу и решили, что первым на ней женится Пробкин, затем я, а потом сварщик Обухов - так как он самый старший и спешить ему уже не куда.
Но Зиновий Владимирович видимо не совсем согласился с общим решением потому как ударил Петра Платоновича в левое ухо. Пётр Платонович тоже видимо обиделся и стукнул в правый глаз Зиновию Владимировичу. Зиновий Владимирович опять обиделся и они стали таскать друг друга вокруг ларька за всякие части одежды. Я же в свою очередь по уху ни кого не бил и в глаз ни кого не стукал, а наоборот разнимал своих товарищей по производству, пытаясь погасить очаг напряжённости. Объясняя, что такое поведение совершенно не приемлемо, поскольку что бы подумала о нас невеста Култаева Е.Б., если бы всё это увидела? Из-за чего тоже получил в глаз и оба уха находящиеся по бокам моей головы.
Особенную благодарность я хотел бы выразить выпивающим рядом с нами в тот день
сталеварам из цеха номер 24, которые любезно согласились успокоить моих друзей, скрутив им руки какими-то грязными фартуками.
Как дальше продолжался вечер я не очень хорошо помню, но помню, что мы оказались на лавочке в сквере. Пробкин сказал, что ему надо отойти по нужде, а когда вернулся, сказал: « Ну вот, теперь посидим по-человечески.» - и достал из-за пазухи бутылку « Столичной». Мы с Обуховым стали возражать, но Пробкин сказал, что это ради здоровья Култаевой Е.Б, и ещё раз, с выражением, прочитал своё стихотворение. Нам стало нечем аргументировать свой отказ и мы были вынуждены согласиться.
Сколько ещё раз в тот вечер Пробкин ходил по нужде я опять плохо помню, но помню, что ехал домой один и на трамвае. Это мне в тот день показалось особенно странным, ведь трамваи в нашем городе никогда не ходили.
Не смотря на это, доехал я хорошо и вышел из трамвая уже в своей квартире.
Как ложился спать мне опять плохо припоминается, но хорошо припоминается то, что я забыл завести будильник из-за чего проспал и опоздал на работу на четыре минуты сорок две секунды, из-за чего собственно и вынужден писать эту объяснительную.
P.S: Перед лицом всего нашего коллектива, а так же лично у Култаевой Е.Б. хочу попросить прощения за свою безалаберность и пообещать впредь заводить будильник вовремя.
С уважением, токарь третьего разряда, Колбаскин Адам Викторович.
( написано 07. 08. 2010 )
АВАНС Рассказ Валерия Тищенко, друга Влада Шилкова.
К концу рабочего дня исполинские корпусы завода знобило мелкой дрожью. Сотни рабочих людей, (не исключая и некоторых женщин, например Нюрки Ветровой и Зинки Норкиной) не сводили взглядов с часов, притопывали ногами и нетерпеливо барабанили пальцами. В который раз мужики сосредоточенно пересчитывали деньги и, недолго думая, опять же откладывали от большой стопки в маленькую ещё одну бумажку. Заначку бережно прятали в тайный карман ближе к сердцу.
Всех ждала работа, но никто не работал. Кроме кассирши Култаевой Е.Б. Был день получения аванса.
Из шепчущихся мужчин образовывались сообщества по три человека. К Василию Ивановичу Дрюкину, как к магниту притянулись ушастый Игнат Кузькин и хохол в пятом поколении Пётр Корзинка. Чтобы приготовиться к традиционному в день получки или аванса маршруту им не потребовалось лишних слов. Игнат сложил пальцы так, что мизинец указал на пол, а большой палец поглядел на потолок. Пётр щёлкнул по кадыку. Василий Иванович понял и без двух минут пять коллеги, как спортсмены на старте, стояли у двери проходной.
По пути к пивному ларьку друзей обогнали Пётр Платонович Пробкин и Колбаскин Адам Викторович.
- Не спеши так, Адам Викторович! Опять придётся объясниловку писать,- съязвил Корзинка.
В силу врождённой деликатности Колбаскин не стал огрызаться и ответил так:
- Сами вы, Пётр Микулыч, не обожритесь «ерша», а то будет с вами, понимаете ли, «гоголь-моголь».
Троица задержалась в гастрономе, и через пять минут в нём стало на две бутылки «Столичной» меньше.
В пивной за столиком рядом с Пробкиным и Колбаскиным был печальный сварщик Зиновий Владимирович Обухов. Подтянулись ещё рабочие люди (не исключая и некоторых женщин, например Нюрки Ветровой и Зинки Норкиной). Все стали весело пропивать честно заработанные деньги…
Когда Пробкин громко предложил выпить за увольнение начальника цеха, все посетители пивной дружно покричали: Ура! - а Василий Иванович особенно громко.
- Опять, сволочь, затягивает гайки! – сказал он про начальника, про дисциплину и про премиальные. И матюгнулся.
Дело в том, что в 18 цехе Пробкин работал 20 лет и всё это время он изготавливал гайки. Их, очень нужных народному хозяйству, Василий Иванович нарезал за смену 5 тысяч штук. Из-за них Пробкин не любил машины и мотоциклы. По ночам ему снились лишённые романтики сны, в которых на стол в столовой вместо макарон, подавали тарелки с гайками. В голубом небе летали не птицы, а гайки с крылышками. Однажды во сне кассирша Култаева Е.Б. выдала ему в получку 15.800 гаек и 1 болт. Он сдал их в металлолом. На бутылку только и хватило. Василий Иванович проснулся в слезах. Он ненавидел даже милиционеров на дороге, потому что гаишники ассоциировались в его голове с гайками.
От огорчения Пробкину стало жарко, и он предложил пойти к фонтану. Все согласились, и скоро сидели под кустами на траве, разложив на газетке нехитрую закуску.
Ушастого Игната Кузькина в детстве дразнили Чебурашкой. Он, ровесник мультяшного героя, из-за невероятно огромных ушей и вправду был на него похожим. Слышал Игнат очень хорошо, а музыкальным слухом не обладал совершенно…
Над поляной закружила муха. Голодная осенняя муха на свою беду выбрала Игната. Она приземлилась на его небритую щеку, отметила, что руки жертвы заняты стаканом и куском воблы и впилась в человеческую плоть. Она не успела насладиться разбавленной «Столичной» водкой кровью: с фланга пришла беда. Кузькин, как корова хвостом взмахнул ухом. От удара муха бескрыло пролетела над закуской и упала в стакан Петра Корзинки. В её стеклянных шариках-глазах мелькнуло удивление: «Ничего себе, поела…» И муха сдохла.
Корзинка увидел насекомое в водке и сказал:
- Вот так и я когда-нибудь умру с перепоя.
С перепоя умер прадед Петра, который по его словам, и был тем самым дьячком из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Не избежал этой же участи и дед Данила: вылакал штоф горилки и не проснулся на заре. Поддержал традицию и батько Микула: утром перепутал впотьмах бутылки и похмелился из горлышка уксусной эссенцией.
- Садись, Зиновий Владимирович, держи стакан, - предложил Пётр подошедшему Обухову, - ты с какой войны это?
Под правым глазом Петра Владимировича красовался синяк, а на левом кармане пиджака зияла большая прожжённая дыра.
- Пострадал за любовь, - гордо ответил Обухов, выпил и опять ушёл на войну.
Василий Иванович Дрюкин долго смотрел на фонтанные салютики. Мелкие пенистые волны и солнечные блики в воде его просто заворожили. «Как пиво…» - мечтательно подумал он. Хмельного Василия Ивановича чрезвычайно заинтересовало: есть ли в фонтане рыба? Он подошел, присел и опустил голову в воду. Как будто сквозь брагу на дне Дрюкин увидел раскрытую банку из-под шпрот. Не вынимая голову из воды, он в сердцах воскликнул: «Вот, блин, рыбу съели!» И тут рядом с банкой Василий Иванович заметил, какую-то ржавую трубу с накрученной на неё огромной гайкой. «Моя сволочь, на 32!» - чуть не задохнулся Дрюкин. Он стал яростно трясти вынутой из воды головой.
- Ну как там? – спросил Кузькин.
- Холодно.
- Конечно, надо сначала обмочиться, а потом постепенно заходить. И не головой, а ногами…
- Сам мочись. Пойду я…
У Василия Ивановича испортилось настроение и он, не прощаясь, пошёл домой.
Солнце приземлилось на вершины парковых сосен. Кузькин с Корзинкой налили в стаканы. Мимо проходил Пробкин. Выпив с ними, сказал:
- Я по нужде, - и ушёл.
Через пять минут опять прошёл мимо с бутылкой водки.
«Вот гады, уже в нужниках продают…» - пьяно подумал Игнат Кузькин и вдруг его ухо уловило знакомый звук закрывающейся двери и дробный стук каблуков, - «Моя вышла. Ничего, пока квартал протопает, ещё успею…» Он посмотрел на спящего Корзинку, выпил и шатаясь ушёл в кусты.
Сначала Корзинке помешала спать Кузькина жена, пнула туфлёй и спросила: «Где Игнат, пьянь перекатная?» Потом подошёл нетрезвый Колбаскин и стал тормошить: «А где здесь трамваи ходют?» «Какие трамваи? Сто лет их у нас не ходило» - Пётр повернулся на бок и, засыпая, даже во сне удивился, услышав отдалённый стук трамвайных колёс.
Скоро Корзинке приснилась кассирша Култаева Е.Б. в украинском кокошнике, с платочком в одной руке и с кассовой книгой в другой. Он стал её желать и протянул к ней руки, но приснился пьяный прадед и погрозил ему кулаком: «Не греши!» Пётр Корзинка спал под кустом шиповника печенью к сырой земле, и никто не знал: выйдет ли он завтра на работу.
А между тем, праздник получения денег продолжался. Получился даже почти парад.
В парке загорелись фонари. На небе луна.
Луна улыбается всегда, но она засмеялась, увидев столяров из десятого цеха.
Лучшие работники столярки Тищенко и Грищенко несли гроб. В гробу спал прораб Мищенко. А рядом посапывал пьяный «в дугу» Ядрищенко. Днём они долго договаривались, сколько будет стоить гроб для усопшего дяди Ядрищенко, но договориться не успели.
Надо заметить, что большой букет роз лежал на них обоих, что придавало общей картине некий двусмысленный, празднично траурный колорит.
Смеясь, прошли сталевары из 24-го цеха.
Ругаясь, токари из 16-го.
Танцуя, наладчики из 13-го.
Шофера из мехколонны прошли, шатаясь, но спели очень слаженно «Крепче за баранку держись, шофёр…»
Все были пьяны. Не исключая и некоторых женщин, например Нюрки Ветровой и Зинки Сухоруковой.
На лавочку присел покурить дворник Митрич. Увидев всё это, он вздохнул и сказал: «А вдруг начнут, к примеру, бомбить...»
Такой вот парад. А что ж вы думали? Аванс на российском заводе...
15. 9. 2010.