Ольге Козэль
Паровозный котёл
наполняется медленным паром,
и товарный состав
напрягает чугунные оси.
Из супружеских пар
всех прочнее колёсные пары,
потому что не лгут,
потому что не ждут и не просят.
Привокзальная площадь
качнётся печально и плавно,
и знакомый кондуктор
подавит тупую зевоту.
Ни одно колесо
не возьмётся прощать или плакать,
потому что колёса
всегда выполняют работу.
В синеве семафоров
и в синьке застиранных простынь
проступает рисунок —
последний, нательный, наскальный:
две казённых прямых
расстилают казённую плоскость,
но когда на них ляжешь,
то нет ничего вертикальней...
Мы не можем быть врозь.
И тем паче не можем быть вместе,
в суете эпилога
сбежав от посмертной опалы,
мы с тобой неразлучны,
как здешние шпалы и рельсы,
или больше того —
неразлучны, как рельсы и шпалы.
Я нашёл доказательство.
Мне оно кажется строгим,
словно медная кружка —
не может ни лопнуть, ни треснуть.
Напиши на бумаге:
«Пространство железной дороги»,
напиши и прочти.
Вот оно и получится: «Верность».