Кое-кто возвращается, всё же, назад. Бывает.
Не приняв на поребрике жизни и смерти боя.
Потрясая хоругвью: «Что нас не убивает -
откладывает на потом», на урезе, стоя
перед ликом небытия, как охранной ксивой.
Тормозившие, юзом летящие в точку возврата,
из-под ладони вглядываясь в перспективу
гулко вздрагивающего под хамсином Сирата -
возвращаются к жизни, точно прыгают в пропасть.
Перекур в ординаторской – и в раковый корпус.
Равнодушно посвистывает вертолётная лопасть,
беззаботно вращается в такт. Спотыкается компас.
И насмешливо глянет пилот на нехитрый пожиток –
в Маракотовой бездне грядущего - толку в петите…
Лишь без места живого исчирканный горечью свиток,
на котором разборчиво только «Любил» и «Простите»
да хреновая синька Коцита, сведённая с «двушки» -
вот и всё, что имею. Всё остальное я предал.
И покачиваясь на жёстком сиденье вертушки,
прижимаю к груди образцы с берегов, что разведал.