Ой ты, полюшко ржаное,
что случилось, свет с тобою?
Какова твоя судьба?
Где богатые хлеба
с васильковой просинью?
Не весной, не осенью -
среди лета - как понять? -
перепахано опять?
Иль морозами побиты,
иль дождями не политы
все старанья мужиков?
- Нет, мой жребий не таков.
Надо мною птицы пели,
и хлеба обильно зрели
вдоль дороги васильки -
голубые ручейки -
вспоминать кто нынче станет?
Стало поле полем брани.
И не птиц - призывы труб
здесь услышишь поутру.
Конь копытом землю рыл,
воин сапогом прибил,
от крови земля жирела,
вместо хлеба горе зрело
и сиротство, и разруха.
Смерть - весёлая старуха
опьянела от крови,
всё клялась войне в любви.
То-то нынче ей раздолье...
Догорало грустно поле.
Новый день рассвет кровавил.
Русь истерзанной оставил
день вчерашний. У бойцов
отдых.
Безо всяких снов
спят вповалку где попало,
там, где ночка их застала,
не поймёшь, живой иль нет...
Разгорается рассвет.
Стой, рассвет, не наступай!
Отдохнуть уставшим дай!
Тут минутка дорога:
с первым солнцем на врага
в бой решительный идти.
Солнце, солнце! Не свети!
Не вставай сегодня рано!
Пусть слегка остынут раны
у измученных бойцов.
Ветер, охлади лицо,
принеси спокойный сон!
Спит боец,
но знает он:
рано-рано поутру
позовёт труба: ту-ру-у!
И опять пойдут враги.
Тут не струсь,
не убеги,
бей,коли, руби, умри! -
но своей родной земли
не отдай врагу и пяди!
Не наград, не славы ради -
ради тех, кто дома ждёт,
вновь боец на смерть пойдёт!
Вот уж зорька посветлела,
первый луч блеснул несмело,
и трубы призывный звук
пролетел над полем вдруг.
И в какое-то мгновенье
сразу всё пришло в движенье:
вот построены полки,
место заняли стрелки,
кони пляшут в нетерпеньи...
Снова труб тревожных пенье -
грянул бой!
И тут как раз,
в этот самый трудный час
появился наш Иван.
Оглядел он русский стан,
видит: тяжко землякам,
и решил, что старика
после боя он отыщет.
- Кто тут крови русской ищет?
Погуляй, мой славный меч!
Не жалей ты вражьих плеч!
Тут же он коня поймал:
тот как видно потерял
седока в бою. В седло
Ваня вспрыгнул и стрелой
на врага он полетел.
И Волшебный меч запел!
Вдовий сын врага крушит:
взмах - и улица лежит,
отмахнётся - переулок.
Битвы шум, суров и гулок,
в русском сердце отзывался.
Видя, как Иван сражался,
крепче духом становились
наши воины, рубились,
словно все - богатыри:
им надежду подарил
на победу вдовий сын -
сил прибавилось Руси!
Враг подобного не ждал,
дрогнул,
смялся,
побежал.
догонять его не стали
наши воины: устали
хоть изрядно в эти дни,
но готовились они
к новой битве. Ясно было:
враг ударит с новой силой.
А Иван решил: пока
он разыщет старика,
чтоб спросить его, как быть,
как с иглою поступить.
Стал искать он тут и там,
глядь: идёт навстречу сам.
Спрыгнул тут Иван с коня
и, колени преклоня,
поздоровался. Старик
говорит:
- Я не привык
к обращению такому.
Встань. По-русски, по-простому
мы обнимемся. Потом
речь о деле поведём.
Обнялись. И дед спросил:
- Как доехал, милый сын?
Не услышал он ответ,
потому что в тот момент
снова трубы заиграли,
вновь с врагом на битву звали.
Вдовий сын заторопился,
перед дедом извинился
и сказал:
- Ты жди меня!
Тут же прыгнул на коня
и помчался в гущу боя.
Дед вослед ему рукою
машет и кричит:
- ПостоЙ!...
Где там! Разгорелся бой.
Вновь волшебный меч сверкал.
Сам себя старик ругал:
- Ах, я - старый дуралей!
Нет глупее на земле!
Обнимал да целовал,
про иглу-то не сказал,
может, стало б всё иначе, -
головой качает, плача. -
Поделом мне, поделом...
В это время перелом
в жаркой сечи наступил.
Враг повторно отступил,
ощетинился, как ёж,
и ничем не прошибёшь:
он копьём бойцов встречает,
а щитом он привечает
стрелы русские. Видать,
просто так врага не взять.
Стали отходить назад.
Тут захватчики кричат:
- Пусть сразятся меж собой
наш герой и ваш герой!
Чтоб исход от этой встречи
стал исходом нашей сечи!...
И решил Иван:
- Бояться
мне ль врага? - он крикнул:
- Братцы!
Мне доверьте этот бой!
Я померяюсь с судьбой!
... Противник был красив, силён.
Знакомым показался он
Ивану, хоть готов поклясться:
не приходилось им встречаться.
Иван не знал:
судьбой гоним
был сам царевич перед ним,
а чтобы он не узнан был,
волшебник образ изменил.
И вот сошлись богатыри,
как две полночные зари:
и чтоб одной из них гореть,
другой придётся умереть...
Все ждут.
Волшебный меч сверкнул -
противник охнул
и взглянул
с тоской и болью на Ивана.
И кровь вдруг брызнула багряно,
царевич сел, потом упал.
И облик сразу прежним стал.
И тут узнал его Иван -
меч выпал, и за мёртвый стан
он друга, плача, обнимает
и сердце к сердцу прижимает:
напрасно всё,
уже мертва
глаза закрыла голова...
И вражья тут стрела запела
и со спины вонзилась в тело.
Не охнув, сразу бездыхан,
пал на царевича Иван.
Игла, что в поясе была,
как будто этого ждала:
на меч царевича наткнулась,
легонько эдак изогнулась
и вдруг...
сломалась!
В тот же миг
среди врагов пронёсся крик.
И грянул гром!
И тьма спустилась.
Всё в вихре бешено кружилось...
И всё исчезло...
Птица пела,
прозрачно небо голубело.
Всё наполняла тишина.
Ужели только что война
вокруг шумела?
Где враги?
Ведь и следа от их ноги
и от копыта не осталось.
Травою поле колыхалось,
цветы нарядные пестрели.
И с изумлением глядели
бойцы на чудо из чудес:
был враг - и сразу вдруг исчез!
Бойцы от счастья ликовали,
забыв на время, что лежали
средь разнотравья и цветов
Иваны. Их, смешавшись, кровь
ещё струилась.
Подошёл
к ним тихо дед, вздохнул:
- Нашёл...
Судьбы свершился приговор,
мне, старику большой укор,
что не сумел я помешать.
Ах, вдовий сын! Хотела мать,
чтоб лишь с царевичем вдвоём
нашёл бы счастье ты своё.
О большем не могла мечтать,
но сын сумел Героем стать,
а друг - предателем. В бою
они судьбу нашли свою.
Обмою я Герою раны
и завтра утром рано-рано
похороню здесь в чистом поле.
Не дожил он до лучшей доли,
пусть здесь лежит
и смотрит в небо,
пусть колоски тугие хлеба
к нему склонятся до земли.
Хочу, чтоб здесь цветы цвели
и птицы пели. И народ
пусть каждый день сюда идёт,
пусть знает он, погиб Герой
за счастье Родины родной!
Старик спустился к ручейку,
всплыла тут рыба к старику
и говорит:
- Я поджидаю
тебя давно, о горе знаю.
Ты убиваться погоди,
ждёт нас радость впереди.
Ты побудь на берегу,
тебе я в горе помогу.
И скрылась снова.
Вскоре, глядь -
она плывёт уже опять,
бутылки тянет за собою.
Одна бутылка голубою,
другая жёлтою была.
Вот к деду рыба подплыла.
- Возьми бутылки, - говорит. -
Не перепутай их, смотри!
Из жёлтой с мёртвою водой
Ивану раны ты обмой.
Потом живой водой полей -
и встанет он живых живей!
Тут рыбу дед благодарит,
а рыба снова говорит:
- Ивану рада я служить,
мне без него б сейчас не жить.
Я за добро плачу добром -
и скрылась вдруг, вильнув хвостом.
Спешит к Ивану добрый дед,
он веселей глядит на свет,
несёт бутылки пред собою
с водою мёртвой и живою.
От мёртвой рана заросла,
как будто здесь и не была.
как из бутылки голубой
живою дед полил водой,
Герой вздохнул, открыл глаза,
зевнул легонько и сказал:
- Ах, до чего ж я сладко спал.
И резво сам на ноги встал.
Счастливый дед его обнял
и троекратно целовал.
Старик сказал, что с этих пор
исчез навеки Лиховор,
что дни счастливые пришли:
вздохнут народы всей Земли.
- Прекрасно, -
молвит вдовий сын, -
Но мёртв царевич. Как же с ним?
Его бы надо оживить,
водой чудесною полить.
Полили, только толку нет.
Тогда сказал, подумав, дед:
- Кто мёртв и телом и душой,
не оживишь живой водой.
Он мёртвым был уже тогда,
когда, как враг,
пришёл сюда.
И сына царского Ивана
похоронили утром рано.
Никто не видел как и где,
и даже в памяти людей
следа об этом не осталось.
Могилка та с землёй сравнялась,
травою сорной поросла,
навеки труса погребла...
А на Руси был пир весёлый.
Гуляли города и сёла,
и пели здравицы героям!..
Гулял мой прадед той порою
с Иваном за одним столом,
с ним говорил о том, о сём,
и мне поведал без обмана,
что нет счастливее Ивана.