Я остался один, все другие – убиты…
У чужих берегов погибали друзья.
Мы – норманны, в неравной борьбе перебиты
Сильной русской дружиной… Остался лишь я…
Мы приплыли сюда как всегда, для захвата
Ценных русских мехов, лошадей и людей.
Город Новгород нам показался богатым,
Только в нем мы своих не собрали костей.
Самый лучший драккар взяли мы для похода,
Двести викингов сильных, а кормчим был я.
Нашим конунгом избран старейшина рода,
И украсил дракон черный нос корабля.
Был нам знак – с неба камень, как вышли из фьорда.
Трое наших погибли, заснули навек.
Мы роптали, наш конунг кричал: «Идиоты!
Ну, подумаешь, ценность, - погиб человек!
Пусть их трое, пусть десять, но нашей победы
Не должны омрачать эти мелочи, нет!
Лучше в Хольмгарде русском пограбить монеты,
Чем гадать о судьбе по движенью планет!
Наш поход не последний, погибнет нас много,
Если думать о каждом – погибнет поход!
Вы же – трусы, и верите в знаки от бога…»
Мы затихли. Драккар продвигался вперед.
Мы дошли, но причалить уже не успели.
Нас здесь ждали. Стрелою корабль подожгли,
Наше днище зашло на песчаные мели…
Много наших людей свою смерть здесь нашли.
Мы рубили мечами направо, налево,
Но славяне нас смяли в неравном бою.
Мы бежали, спасаясь от страшного гнева
Новгородцев, что дрались за землю свою.
Мы метнулись к драккару, но путь был отрезан,
И в реке наш сожженный корабль затонул.
Старый конунг в бою новгородцем зарезан,
Вечным сном вдалеке от фиордов уснул.
Нас рубили как кур, словно леммингов жали,
Среди них был один – словно бешеный пес.
И удары меча его всех поражали,
Но ему я смертельную рану нанес.
Но и сам в то же время удар пропускаю,
И на землю валюсь… И подняться не смог.
И валяюсь, и кровью своей истекаю,
И зовет меня Один – великий наш бог.
Я один. Я разбит, уничтожен, раздавлен.
Я на смерть обречен, не прожить мне ни дня.
Старый конунг погиб, юный скальд обезглавлен,
И в Вальхалле готова скамья для меня.