Смотрю на эти затертые страницы –
Поблекшие чернила наводят грусть.
Номеров и имен вереницы
Когда-то знал все наизусть.
Сам про себя подспудно отмечаю,
Скольких людей забыл и оставил,
И не грущу, и не страдаю,
Хоть это против моих правил.
Много лет прошло, понимаю,
Знакомых моих обрывается след.
Тихо так себе их теряю,
Многих в живых уже нет.
Обрывки углов, засаленные листы,
В них скорбь, мертвечины печать.
Намеренно сжигаю все мосты,
Заново решаюсь все переписать.
Одних вычеркиваю безжалостно, безвозвратно,
Нет им больше места в книжке.
Друзей записываю нежно, аккуратно,
Их очень мало в этой передвижке.
Теперь вот снова радуется глаз.
Мой приговор уже чересчур суров.
От того, что было и что есть сейчас,
Осталась четверть имен и номеров.