Все повторяется. Вначале
ведь слово было и потом-
лишь слово-надпись о былом
скупым свидетелем расскажет.
Сюжет различен меж собой,
но ход один. И день деньской
круговорот судеб в природе.
Зачем? Заправишь только дроги
и вот тебе наш общий дом.
Подать в скворешню свежий корм успеть
бы и расправить плечи
Мария* знала в этом толк.
Важнее-платье чем все речи!
Как горизонт уходит в плоскость тончайшей нитью обручен-
так миг последний -нам венчанье
и суть гряды иных времен.
Кто приобщится к лишним свету- прекрасный случай стать святым
(как был хорош в душе сокрытой и нежно, искренне раним)
О ком собаки (словно кость им раздирает горло) воют-
всегда, везде, в любых дворах.
Всегда, везде, к рассвету утром
откроют форточку, окно,
умолкнут, скажут «вот, оно»..
Рапсодию сыграет Лета.
Но это позже, а пока
смахнет слезу с соседней крыши
сентиментальный вешний лед.
Асфальт умоет как родного
и незаметно так сойдет.
А я, устав от скучных дел, застывшую нарушив позу,
прилягу на пол и когда
меня (а вдруг, да спросят мненья)
о том, как спать на жестком дне-
отвечу,что вполне привычно
и даже нравится уже.
* Мария Стюард когда её казнили, выбрала бархатные бордовое платье чтобы не видна была кровь.