Вечер, май. Тепло камина
Навевает сон; картина
Рафаэля на стене
Как в прекрасном, ярком сне
Приглашает внутрь зайти.
Лии ум уже в пути,
Себя Мадонной представляя,
Входящей в песнью в двери рая,
Она ушла в мир грез своих.
Горящих веток треск утих,
Расплылся мир, как звездный путь,
И, не давая отдохнуть,
Открылся девушке пейзаж,
Который чей-то карандаш
Услужливо нарисовал –
Небес сияющий опал,
Листвы весенней изумруд…
Но чьим являлся этот труд?
Из ниоткуда, пыль подняв,
Поспешно перед дамой сняв
С пером лиловым шляпу,
Отдав приличьям плату,
Явился рыцарь без упрека
И страха, и на то намека
Найти никто не в силах,
В воителе сем жилах
Текла кровь благородства.
Но страшное уродство
Пространство исказило,
И рыцарь стал верзила,
Трава цепляла ноги,
Приросшие к дороге,
Небес сияющий опал
Темнее черного вмиг стал.
И Лия, чувствуя беду,
В больном, пугающем бреду,
Воззвала к помощи богов,
Но словно силы всех врагов
Взрастали с каждым часом,
И черным зла пегасом
Она подхвачена была.
Красивых, сильных два крыла,
Что воздух рассекали взмахом,
Внезапно и бесследно прахом
Рассыпались по чьей-то воле.
Внизу травой-убийцей поле
В обьятья ласково звало,
Но вдруг каминное тепло
Согрело Лию, и она
Сказала: «Ах, оковы сна
Приятно сбросить наконец…»
«Нет, Лия, то был не конец,
Не сон, не бред ума больного.
Кошмар другого мира снова
Дано постичь тебе»,-слова
То были каменного льва,
Стоявшего перед крыльцом,
Но с человеческим лицом.