От слов твоих теряю я рассудок,
Пусть Бог простит тебе твои огрехи...
Не знаю я, в какое время суток
Сжигала ты в печи мои стихи.
Приговорив их к смерти своей властью,
Ты им нашла не лучший пьедистал,
Они горели с той безумной страстью,
С которой я недавно их писал.
Что может быть ужасней этой доли,
Когда удел по-трибунальски лих?
Живые буквы корчились от боли
И ёжась в пепел превращался стих.
Про казнь стихов ты говоришь устало,
Твой резкий голос я не узнаю,
Нет, не стихи ты, милая, сжигала
Ты пожелала памать сжечь свою.
За то, что та болезненно хранила
Мои слова, надежды, грустный взгляд,
Но ты одно, любимая, забыла,
Что рукописи, к счастью, не горят.
А совесть бдит недремлющим дозором
И в ясный день, и в сумрачной тиши,
И будут жить мои стихи укором
В обложке твоей каменной души.