По заключенью психиатра любой пристанище найдет.
Под своды нового театра герой неведомый идёт.
Глядите - он цинично молод, сосредоточен и не пьян.
И корректирует сам Воланд его роскошный бизнес-план.
Пришелец в офисе повесит Столыпина и Дурново.
Его минувшее не бесит, оно не трогает его.
В его пластмассовой виньетке жуёт Раневская ранет,
Украсив образом кокетки то ль будуар, то ль кабинет.
Не полня драмами рассудок и не живя во временах,
Где запеклись разводы судеб на облупившихся стенах,
Не безупречен и не знатен, но непременно на понтах,
Берет свое делец Лопатин, и рукавов не закатав.
Прощай, эпоха расстегаев с цыганской жалобой струны!
Продулся старый мир, как Гаев, продуктом жалкой старины,
От ужаса поспешно съехав с ума, с катушек, за кордон...
Бог умер первым. После — Чехов. Абзац. Конец. Пирамидон.
1998