Как поехал царь - отец наш на войну
Позорить - пограбить ближнюю страну,
Попугать маленько дальних басурман.
Ехал весел и доволен, сыт и пьян.
А вокруг него - всё графы да князья.
В царской свите, словно в стае воронья,
Все поэты, все красавцы - на подбор,
А копнуть - тот казнокрад и этот вор.
Впереди, глядят, стоит себе село.
И с чего-то вдруг на ум царю пришло
Красноречьем пред народом поблистать,
В демократию и гласность поиграть.
Лейб - гвардейцы быстро кликнули народ.
Тут и стар, и мал - всех выгнали на сход.
Словоблудить самодержец ловок был,
Вовсе головы крестьянам задурил.
Он вещал народу, мудрый государь,
Мол, нельзя нам жить, сограждане, как встарь,
Мол, реформы нужно срочно проводить,
Мол, без них нам, как без воздуха, не жить.
Распинаться мог, казалось, до утра
Про успехи в обновлении двора
И про то, что двор тот нужно содержать,
А для этого налоги поднимать.
Тут один из земледельцев, из крестьян,
В ноги бухнулся царю - дурак Иван:
" Не вели меня, царь - батюшка, казнить,
А дозволь - ка мне с тобой поговорить.
Я спросить тебя хочу, на кой нам хрен
Те реформы? Что, от этих перемен
Колоситься будет рожь два раза в год
Или репа с бычью голову попрёт?
Ты скажи нам честно: до каких же пор
Будут править те, кто ввёл страну в разор,
Те, кто с ваучером всех обворовал
И народное добро к рукам прибрал?
И зачем налоги хочешь ты взвинтить?
Чтоб опять тех мародёров ублажить?
Свет, бензин подорожают. Так и знай:
Нам от этого - ложись да помирай".
В гневе царь лягнул Ивана пяткой в лоб,
Разорался: "Как же смеешь ты, холоп,
Над политикой высокой рассуждать?!"
И велел примерно быдло наказать.
Тут поэты - реформаторы гурьбой
В петлю сунули Ивашку головой,
Остальных давай пороть да мордовать,
Чтобы было неповадно бунтовать.
А Иван теперь, качаясь на суку,
Не даёт уж больше воли языку.
Так-то, братцы: о насущном, о своём
Бесполезно разговаривать с царём!