Я посещал уже тот дом.
И знаю, кто бывает в нем…
Я видел шторы-паутины
И света дивные картины.
Там лев, лежащий у порога,
Мне толковал о трех дорогах.
А смерть, прелестной девой льнувши,
Шептала: «Никого из нас не слушай».
И я, ее отметив формы,
За стол садился для проформы.
За стол пустой в корыстном смысле,
Где в лунном серебре мне подавали мысли.
Одну, другую трогал вилкой,
Расковыряв, смотрел начинку…
Хозяин, рыбу евши от Привоза,
Молчал, вздыхая, не меняя позы.
Поел – спросил, да нет, лишь начал.
«А мне пора, ты нас визитом озадачил.
И убери в карман, что насвинячил».
Не жал мне руку, лба коснулся пальцем.
Метнулся между львиных лап трусливым зайцем.
И мысли в серебре, и дева – все пропало.
И дом сгорел каким-то чудным гаром.
Ноябрь 2002