Колдуны всех мастей сообща заварганят заклятие,
И знахарки для зелья насушат траву и грибы.
Преломляется, став обновлённым, моё восприятие:
Что там волосы – лысина, право, встаёт на дыбы.
Гулко ухнет сова, открывая парадное шествие,
И фиестой завертится шабаш над спящим мирком.
Сумасшествие чувств напрочь вытеснит мысль о последствиях;
Заклеймённое солнце с престола летит кувырком.
И мой бес нутряной выбегает из недр подсознания,
Зарядив бесшабашностью каждый мой выдох и вдох:
Заряжённому, легче смириться с души обрезанием,
Как бы в том не препятствовал бесу мой внутренний бог.
И вся радость не в жажде на пыльное солнце озлобиться
И не в лёгком дыхании, больше не спёртом в зобу,
А возможности просто стоять от других наособицу,
Знать не зная, что жизнь вылетает в трубу.
Вьются ангелы Ночи, стуча золотыми копытцами:
Записные кощеи, кикиморы и упыри.
Разгорается шабаш. И Ночь полнолунными спицами
Вяжет смирительный саван на тело Зари.
И мой бес нутряной вновь к душе подступает с секатором:
«Мол, чик – и готово, ни суеты тебе, ни маеты!»
… Ворохнётся в груди, зазвучав громовыми раскатами,
Мой внутренний бог.
И мой внутренний бог – это ты.