Грохочет, грохочет,
Бурлит и хохочет
И платьем цветастым пестрит и кружит
И зноем и воем
Любой уголочек
Пропитан, освоен, отмечен, обжит.
Бежим по ступенькам
За тенью, под тенью,
Под сень перехода в сплошной толчее.
И скрипки надрывное
Нервное пенье
У стенки на юном и тонком плече
Вдруг нас остановит.
И плачет, и стонет,
И струны страдают под резкой рукой.
И в грохоте тонет.
И словно в погоне
Бегут горожане безумной толпой.
Играет, играет
Глаза закрывает
И люди кидают ей в шляпу рубли,
Цветет незабудкой
В протяжной и жуткой,
Заплеванной, мутной московской пыли.
Идут иностранцы,
Летят иномарки,
Студенты, товары, витрины, неон.
Рекламные глянцы,
Усадьбы и арки
И церкви запрятанной жалобный звон.
Москва расписная,
Москва золотая
На солнце играет смешеньем стихий.
И мы пробегаем,
Стуча каблуками
И в театр, и в театр, послушать стихи.
И модный актер в старомодной рубахе
Нам дарит небрежность отточенных фраз,
И с щедростью автора гонит нас на хер,
И бьется, и плачет, и жжет напоказ.
И скачет, танцуя, поет, заливаясь.
Терзает гитару, гармошку, баян.
И в паузу, фирменно нам улыбаясь,
Выходит из образа «Хулиган».
Выходим. Мелькают тела и улыбки,
И все возвращаются к прежним делам.
А знаешь, мне больше понравилась скрипка,
Надеюсь, девчонка по-прежнему там.