Тёща тоже чья-то жена...
..........................
В очередной раз, когда Пашка нашёл в прихожей свою сумку с торчащими рукавами мятых рубашек и на звук поворота ключа в замке, из кухни выскочила разъярённая жена с причёской, похожей на воробьиное гнездо, он понял, что слушать её монолог у него не хватит сил.
У ревнивой жены муж всегда плох.
- Ты сволочь!.. Между нами всё кончено! Катись к чёртовой матери! Ты мне опротивел, кобель бешеный, и мне не нужен такой муж!
Павел поверил в это сразу, безоговорочно и с чувством осуждённого на пожизненный срок, но неожиданно получившего помилование, схватил сумку и развернулся к выходу.
- Ах, так! Вот так, просто? И ты сможешь сейчас меня бросить? Здесь? Одну?.. Даже не узнав причины?
Пашка понял, что его счастье быть в тридцать с небольшим хвостиком лет одиноким, симпатичным и не издёрганным психически молодым человеком, отодвигается на неопределённый срок.
И он начинает с маниакальным упорством натягивать на себя кандалы семейных уз, используя оставшийся от последствий воспитания покойной бабушкой, весь запас нежных слов.
- Кисонька моя! И что у нас случилось? Лапочка, ты чем так расстроена? А я тебе подарочек приготовил сегодня, но ты почему-то сегодня не в настроении. Вот...
Павел лихорадочно начинает шарить по карманам своей куртки, но кроме барбариски, оставшейся ещё с прошлогоднего похода с друзьями на пикник по поводу «дня геолога», ничего не находит.
Но рассерженная «кисонька» не оценивает щедрости сладкого подарка и выдаёт на сдачу звонкую оплеуху.
На жалобный вопрос «за что, моя радость?» «лапочка» достаёт из кармана халата ажурные трусики.
- Вот это я нашла в кармане твоих костюмных брюк! – Объявляет она с торжеством Наполеона, захватившего горящую Москву. – Что это такое?
- Неужели, ты не знаешь?
- Я – знаю! Но почему это в кармане твоих брюк?
- Носил вещи в стирку. Видимо, в швах затерялись.
- Это?.. В швах?.. Да это на два размера больше моих! – Говорит она с гордостью.
- Помнишь, мы были на дне рождения у Петьки? Это он, наверное, пошутил. Подложил мне в карман.
- Петька пошутил? Да у Петьки с детства таких подруг не бывало! Он тощих девиц обожает! По бёдрам на два размера меньше, чем у меня.
Что, правда - то, правда! Петькины подруги больше похожи на цаплю. Особенно снизу.
- Радость моя! Не путай меня своей арифметикой. Два раза «чем у меня», но один раз в плюс, а другой раз в минус, это как раз даёт необходимый и правильный результат. Поэтому – всё в норме, елы-палы!
Пока жена делает глазами шары недоумения и лихорадочно перемножает в уме два на два, Павел придумывает, чем ещё её можно приятно удивить.
И останавливает часы в прихожей.
Ведь для настоящей женщины очень трудно одновременно закатывать скандал, следить, чтобы со стороны при этом действии она выглядела интересно и эффектно, подбирать весомые слова и думать, почему на часах в прихожей время остановилось, тогда, как на кухне оно ещё идёт.
Но жена не попалась в ловушку! И в подтверждение тому, Пашка получает вторую оплеуху.
- Не увиливай от ответа, скотина! Лучше признайся сразу! Облегчи свою душу и начни светлую жизнь с чистой совестью новорождённого ребёнка.
Ёксель кот! Павел, наконец, понимает, что женщиной жить – очень трудно.
Женщины всегда хотят быть самыми красивыми до дрожи в печёнке, самыми желанными до обледенения сердца и вообще - самыми-самими. И это желание, особенно весной, заставляет их начинать новую жизнь каждое утро.
Но это же страшное дело!
Нет, конечно, Пашка тоже попробовал начинать новую жизнь. Завтра с утра, не дожидаясь понедельника, по-настоящему, по-взрослому!
Подъём в шесть утра, пробежка по скользким тротуарам. Пачка сигарет – в мусорное ведро. Отжимание от пола. Холодный душ. И морковный сок, вместо бутерброда с колбасой.
Но ему быстро - на второе утро - всё это стало не интересно, скучно и противно.
И от подъёма в девять, Павел без нравственных мучений сразу перешёл к бутерброду с колбасой поверх ломтя сыра.
А у женщин всё не так! Всё иначе и запутанней.
Они с детства начинают бояться приближающегося увядания, которое мужчины встречают с особым удовольствием.
Логика простая – увял и никакой ответственности!
А женщинам увядание жутко мешает надевать открытые блузки, летом в жару ходить по пляжу в бикини, носить модные туфли и... ну, много ещё чего.
И они точно знают, что переход от второй стадии целлюлита к третьей, грозит хирургическим вмешательством. Поэтому знаменитое китайское средство «худейте на диване» заставляет их худеть в туалете.
Вот, к примеру, Пашкина «лапочка» каждую свою новую жизнь начинает с диеты.
И поэтому Павлу приходится её новую жизнь каждый раз встречать водкой потому, что в холодильнике из всех запасов съедобного скучает только она.
Павел начинает задумываться для чего он, фактом своего существования отравляет планету вот уже более тридцати лет.
А она только-только к этому времени начинает удивляться, почему её на всей планете так мало замечают и почему весь мир не крутится вокруг её юбки.
И вообще, как оказалось, они с ней разные.
Пашка, чтобы перейти на «ты» с незнакомой женщиной, ищет повод для брудершафта. Его жена переходит на «ты» через простую фразу - «дурачок, ты мой».
Пашка при каждом удобном случае врёт, что он не женат. Она же снимает кольцо только в экстремальных ситуациях.
Для Павла поход в магазин – испытание духовной силы и мужского достоинства.
Для неё – это главный праздник жизни.
К недостижимой цели она готова бежать всю свою жизнь, не отдыхая на остановках.
А Павел точно знает, что трёхэтажного домика с бассейном на Майями у них никогда не будет.
Вот потому-то её «катись к чёртовой матери» и «ты мне больше не нужен» Павел не воспринимает всерьез.
Ну, уйдёт он, придёт другой, который тоже поверит в это «катись», и тоже уйдёт. Придёт и третий, искренне обрадуется, услышав «катись» и «укатится».
Так и будет продолжаться, пока Пашка не вернётся обратно в свою прихожую? И стоит ли из-за этого затевать беготню по большому кругу?
Нет, понять Пашку можно!
Очень трудно жить с любимой вместе, которая мечтает только о том, как после тридцати лет заставить время двигаться в обратную сторону.
Легче и проще умереть сразу и один раз героически ради только одной её идеи, чем всё время жить рядом с любимой и слушать, как соседка растолстела после родов.
Хотя, на взгляд Павла, соседка в самой аппетитной форме.
- Ну, что притих, замолчал? Будешь признаваться, откуда это у тебя? Только не говори, что сам не знаешь!
А он и правда - не знает, как эти трусики могли оказаться в кармане его праздничных брюк.
Перед женой Павел чист, как последняя слезинка весенней сосульки перед полётом в бесконечность к асфальту.
С первого месяца весны, Пашка не участвует ни в каких тайных «мальчишниках». В метро разглядывает женские колени вегетарианским взглядом.
Короткие юбки его интересуют не более, как фасон одежды юных девчонок.
Все молодые женщины на работе в один миг стали просто коллегами с причёсками разного цвета и длины. И его перестали ослеплять чужие женские глаза.
А случилось это совсем недавно! В начале весны, в день 8 Марта, когда он принёс своему «солнышку» огромный букет из белых роз.
Жена почему-то спросила «это мне?..» и забыла его поцеловать. Павел посмотрел на неё и замер обледенелой снежной бабой на том же месте в прихожей.
Разряд новой любви проскочил пространство, разделяющее их руки, обжёг сердца и заставил светиться глаза ярким пламенем страсти.
И он забыл обо всех женщинах на земле, кроме той, которой так и не отдал букет роз. Не смог разжать пальцы!
Они долго стояли в прихожей, любуясь друг другом.
А сейчас солнышко-жена трясла вещественным доказательством и требовала объяснений.
- Рыбонька! – Павел попробовал говорить с убедительной твёрдостью в голосе, начиная верить сам себе.
- Знаешь, однажды я поздно возвращался домой с работы, а трамвай был жутко переполнен...
- И тебе, по ошибке засунули в карман вот это?
- Нет, ну что ты! Ты в это не поверишь?
- Ищи дурочек в другом месте!
- Потом, возле метро, из трамвая все вышли. Я остался один на один с кондуктором...
- И она тебе дала сдачу вот этим?
- Не перебивай, пожалуйста. В трамвай зашёл цыганский табор. Все стали петь, танцевать...
- Интересно-то как! И ты танцевал с ними?
- Я просил, не мешай мне вспоминать подробности. Так вот! Все пели, танцевали, но никто из цыган не хотел оплачивать проезд. Кондуктор начала настаивать. Цыгане подняли скандал.
- Да, тебе не повезло, цыганский скандал - не позавидуешь!
- Да, не повезло потому, что их главная цыганка попросила меня заплатить кондуктору за всех цыганят и взрослых из их толпы.
- Бедненький ты мой! Что тебе пришлось пережить! А дальше? Только поближе к телу! Про вот это в твоём кармане.
- Я сначала хотел заплатить. И даже, достал кошелёк из кармана брюк, но кондуктор сказала, что они всегда так делают. Сами не платят, а просят кого-либо из пассажиров. Хотя, деньги у них есть.
- Ты скажи честно – заплатил ты за бедных цыган или нет? Мне просто интересно.
- Честно? Нет, не заплатил.
- И что? А как это оказалось у тебя в кармане?
- Это мне подсунула их старшая цыганка, пока я держал кошелёк в руке. В отместку за мою жадность. Вот так!
- Вот видишь, как нехорошо быть жадным. Ещё хуже быть вруном!
- Да, я не вру и сам жалею! Лучше бы спокойно отдать деньги кондуктору, чем сейчас выяснять с тобой отношения. Правда, лучше, ласточка моя?
- Будет лучше, если ты чистосердечно раскаешься, а я подумаю, уезжать мне к своей маме или поверить тебе.
- Так ты мне не поверила?
- Ха-ха-ха! Очень поверила и сейчас расплачусь от умиления.
- Не плачь. Это правда!
- Правда?.. Нет, он ещё и издевается!
«Рыбонька» заносит руку для очередной оплеухи и в это время звучит настырный вызов междугороднего телефона.
Жена поднимает трубку.
- Мамочка?.. Здравствуй, мамочка! А я только-только тебя вспоминала. Хотела приехать к тебе. На сколько? Ну, мама, не знаю - как получится! Тут такие дела!.. Нет. Нет! Да, конечно, смотрела. Ну, конечно, расстроилась. А как ты думаешь? Я от него такого никак не ожидала! Почему? Ну, как сказать? Затеяла немножко в шкафу порядок наводить, а тут... мрак и ужас! Он что? Не признаётся, скотина! Выкручивается, как может. Про цыган мне наплёл. Каких, каких? Мне откуда знать, про каких цыган? Брешет как собака! Выкручивается ужом! Трубку ему дать?.. Хорошо.
Жена протягивает трубку Павлу.
- Как настроение, Павлуша? Не скучно? Вот и мне было нескучно, когда при гостях, на мою просьбу принести сахар ты принёс сахарницу, но насыпал туда соли. А я с подружками чай пила. И ты знаешь, что я сладкий чай люблю и кладу всегда шесть ложечек в чашку. Но я чай с твоим "сахаром" тогда допила молча. Теперь и ты допивай свой чай! Надеюсь, ты на меня не в обиде? Я на тебя давно не обижаюсь! Да. Да. Я тоже люблю шутить. Мы квиты! Дай трубочку моей доченьке, я ей всё объясню. До свидания, Пашенька! Жди меня в гости! Скоро буду. Не скучай!
Жена долго не могла успокоиться.
- Ну, мама, пошутила, называется? Чуть до развода не дошли! Ты на неё сильно обиделся?
- Нет! Я люблю, когда тёща с юмором.
- А на меня? Ведь, я немного погорячилась. Не сердишься? Нет? Ну, нисколечко?
- Нет, кошечка моя, нисколечко!
- Знаешь, что я подумала? Теперь, если я ещё раз что-либо такое найду у тебя в кармане, ни за что и никогда не поверю, что ты был с кем-то на стороне!
Стоя в прихожей, жена уткнулась ему в плечо и, обняв двумя руками, беззвучно плакала.
- Даже страшно представить, как можно так не доверять любимому человеку! Слушай, если это, даже, на самом деле произойдёт, я всё рано никогда не поверю!
- Но это никогда не произойдёт? – Шёпотом спросила она.
* * *