И если у тебя не будет больше ни одной лестницы,
ты должен будешь научиться взбираться на свою собственную голову.
(Фридрих Ницше)
Циферблат замерз на «нулях». В нем, наверное, умер мир.
Я не вспомню, какого черта, так пылала в ту ночь свеча.
Я не вспомню, какого черта, коридоры пустых квартир
Отбирали мое единственное – это право всегда молчать.
Циферблат замерз на «нулях». Отступая от строчек писем.
Я не вспомню, какого черта, поднимались над домом флаги.
Я не вспомню, какого черта, мою смерть называли жизнью,
Отмывая мои ладони от следов безобразной драки.
В незажившую язву веры заползали мечты – до дрожи.
Я училась всегда смотреть на белесую гладь руки –
Даже страшно: такой рукой – то ли бить, то ли резать кожу –
То ли трогать овал коленей. И неистово. И вопреки.
Разбежались смешным ознобом запредельные безразличия,
Я ловила итог начал – а в конце, «на десерт» - увечья.
Разбежаться бы мне тогда. Закричать бы тогда по-птичьи,
И уткнувшись в свою беду, разрыдаться бы по-человечьи.
Кровью моей разгорался Ра. Ро*сами дней потрясал ковыль.
Пепел сожженных билетов в рай. Взлетов Икара опять пора -
Кинуть с балкона куски парчи, что сорвала я с кривых зеркал.
Веры не дал – молчи!
Молчи!
Я оглушила свою.
Вчера.
Я не вспомню, какого черта, все повторилось со мной опять.
Я не вспомню, какого черта, мне подарили не ту судьбу.
Кто-то крикнул:
«Ее – к стене.
И веру, пожалуйста, расстрелять.»
Нас схоронят в двойном гробу. Нас схоронят в двойном гробу.