Я пишу эти письма не бесконечно родным,
Чтобы потом уместиться в чужую лодку
И до границы – по тине, по топи, сквозь дым -
К далекому свету едва обезличенной злости…
Я могу быть единым. Не сложным и не простым.
Рано еще хоронить - и время, и кости.
Я пишу эти письма не бессердечным врагам,
Как будто хочу уйти от их задушевных бесед.
/Я хотел бы врагов бросить к своим ногам,
Но пока я для них всего лишь чудной сосед/.
Никто не звон*ит. Ни первые, ни вторые.
Смотри в одну точку и собирай метастазы.
Мертвые - говорят /потому что молчат живые/:
У нас – чуть буква – поэмы, стихи, рассказы.
Что - теребить свою боль? Наглухо, глухо,
Ссылаясь на тон трагедий, шагая в бессилье.
Мне б до границы – в ночь. От одиноких кухонь.
Заведомо понимая – с разбегу на те же вилы…
Свобода - и то – мираж. Свободным – сидеть на рельсах.
За мир, за еду, за слово – какая нам, к черту, ра…
Взлети. Пропади. Пробудись. Разбейся,
Оставив клочок бумаги : «Просто уже пора…»
Мне б – до границы - в ночь. Чтобы начать сначала.
Чтобы рассыпать себя на камни. Одеть, как бусы.
Чтобы меня с моей памятью по памяти развенчали
Все, кто обычно судит – дьяволы и иисусы.
Многие мне говорили – как-то живу я бурно,
Но, собственно, что их жизнь – станции перегрузок?
Или когда, не целясь, бычком попадаешь в урну?
Я вот к своей границе ползу с огнестрельным в пузе.