О, этот Ур, застрявший между рек,
привыкший спать у Бога между рук.
Под ярким солнцем здешнего полудня
лежит лаборатория Господня,
но все, к кому Он пальцем прикоснётся,
уйдут, рассеются и не вернутся.
Ковчег сухого праведника Ноя
навек примёрзнет к склону Арарата,
осядет пыль над мировым проектом
злосчастного строителя Нимрода,
назначенный хранителем Завета,
уйдет Аврам с потомками на запад,
чернобородый деспот и строитель
на чёрном камне высечет законы,
но варвары, явившись ниоткуда,
уронят столп и всё начнут сначала,
увянет виноград в садах висячих,
утихнет плач на реках Вавилонских,
железные солдаты Александра
рассеются, как призраки Эллады,
а мерный топот римских легионов
заглушит и названья городов,
и только Иоанну будет сниться
дщерь Вавилонская, сиречь блудница.
Похоже, что Господь закончил опыт
и дело довершить доверил ветру.
Развеет ветер глиняные стены,
песком засыплет рыночную площадь,
потом приедет аккуратный немец
и унесёт лиловые ворота.
День к вечеру. Евфрат волочит волны
меж двух обыкновенных берегов,
на тёплых плитах греются вараны,
тарантулы в расщелинах сидят,
а по висячим призрачным садам
расхаживает президент Саддам.