Мне стало трудно верить пустоте
молебных слов, просящих подаянье,
когда меня, в бегущей суете,
хватают вдруг рукой за одеянье.
Меня знобит от дерзости такой.
Я не терплю подобных принуждений.
Уж лучше пусть нет жертвы никакой,
чем дать на хлеб в порыве отчуждений.
Желаю сам от сердца поднести
рукой тому, кто кроток изначально,
тем дать ему надежду обрести
на доброту в судьбе его печальной.