«Осыпалась листва пыльцою золочёной,
И праздная толпа её втоптала в грязь.
В мир родилась любовь – восторгом увлечённой, -
Но ветер октября ожёг ее, смеясь».
С таких смятенных слов мне начинать ли сказку?
Но осень шелестит, моим ушам не льстя:
«Крепись и ожидай печальную развязку, -
Любовь людей – всегда – капризное дитя.
Чуть дунет ветерок – как долу клонит стебель.
А если крепок дуб – на то и ураган.
И робкая мечта вмиг превратится в небыль,
Ухмылку подарив ликующим врагам!»
«О нет, я не приму такого наговора! –
Моя любовь – не ложь! Не надо клеветы!»
«Ты веришь – на века?! Смотри – ушла так скоро!
Ну, по глазам прочти: «не ты! не ты! не ты!»
«Постой, поспорю я! Такой нелепый жребий –
Раба безвольного и слабого удел!»
«Ты думал, что любовь парит, как птица в небе?! –
Ты лучше б под ноги для верности глядел!»
«Но здесь я вижу прах с остатком позолоты
Слетевшей в грязь с дерев погибнувшей листвы…»
«Послушай-ка, дружок! – да плачешь отчего ты?
Так и в земной любви нет прочности, увы!»
«Ты ждешь, Хандра, вот-вот склонюсь тебе покорным?
Поверю шёпоту твоих змеиных губ? –
Нет, волю соберу – по капельке, по зёрнам,
Усильем оживлю надежды жалкий труп.
Оттенки тихих слов, как тайну, различая,
Услышу – в недрах скал журчит любви ручей.
Нет! Я не надломлюсь, по нежности скучая,
По горечи её волнующих очей…
Пройдёт ненастный день, что мраком занавесил
Просторный свод небес парящей ввысь души.
Пройдёт ненастный день – я снова буду весел:
Она вернётся вновь в чарующей тиши».