Под тихий треск сосновых дров в камине,
И мягкий свет от восковых свечей,
Вино на столике, французское, в графине,
И томный взгляд, чарующих очей.
Звон хрусталя, наполненных бокалов,
И аромат изысканных духов,
С ума сводили даже генералов,
На протяженье множества веков.
У дамы находя свое забвенье,
От шума боя, канонады и стрельбы,
До вольностей гусарского веселья,
В любовной бесшабашности судьбы.
Вино- рекой, на канделябрах свечи,
Кидают тусклый свет на гобелен,
Под звук рояля, сладостные речи,
Гусар сдается милой даме в плен.
В пылу, небрежно, на пол брошен кивер,
На спинке кресла кинут доломан,
И, будто-бы навстречу шторму, шкипер,
Гусар ныряет в сладостный дурман.
Дурман любви, манящих адюльтеров,
Не хуже славы, на полях боев.
Но для гусаров, славных кавалеров,
Любовь как и вино, налито до краёв.
Прошли века и нет гусар впомине,
Пропал и дым потушенных свечей,
Дрова сосновые пылают вновь в камине,
И слышен шепот сладостных речей.