Зима была чиста, бела,
И лес застыл как чудо.
И нет, казалось, в мире зла,
Но шевельнулась груда,
И из-под снега, что сверкал
Как золотая сказка,
Лицо поднял и застонал
Старик зэ-ка, и, вязко
Ведя рукою, попросил:
«Браток, а ну, махорку
В последний раз…». И закурил,
Приняв из рук завёртку.
А тот, кто скрутку запалил,
С ним рядом. Так лежали,
И оба тихо и без сил
Конец мученьям ждали.
Бригада из последних жил
Рвала на план, гоняла,
И кто-то там не доследил –
И тех двоих прижало.
Конец бы им и так настал –
Сегодня, на неделе,
Суров, жесток лесоповал
Для бедолаг не в теле.
Конвой их оттащил в сугроб:
«Ё…, подыхайте, гниды!»
И два ка-эра к боку бок
Под снег врастали, биты.
А раньше был один танкист,
Другой – профессор. Оба
Знавали славу, счастье, жизнь,
Потом – ГУЛАГ до гроба.
И молвил тот, что закурил:
«Захарыч, слышь, не жалко –
Мне смерть как воля; сколь молил,
Чтобы скорей забрала.
Спасибо нашему Вождю,
Всего огреб по полной –
Мороз под сорок, лебеду,
И нож с блатною кодлой.
Не жаль, поверишь. Жаль лишь то,
Что лет так через полста,
Пожалуй, скажут: «Это что!
Не верю, мол, и баста!
Да как такое можно врать?
Вот документы, значит!
А если кто сидел, так, знать,
За дело, не иначе!»
Но как им знать, и как дать весть
О жизни черной нашей,
Как гибли мы за слово, жест
И за молчанье даже?
Как мёрли сотнями за ночь
В вагонах по этапу,
Как заставляли сына, дочь
Проклясть родного папу.
Как люди землю ели, как
За то их и стреляли,
Как друг вдруг становился враг,
Как ночью забирали.
Как гнили в мрачных лагерях
Без счета, без разбора.
Как свирепел конвой и страх
Внушала волчья свора.
Им в светлом будущем и ввек
Не будет догадаться,
Каким же зверем человек
Вдруг может оказаться.
Они познают тайны звезд,
Стихии обуздают,
Откроют вечность, но вопрос
Вот этот ли узнают?
Поверит кто-нибудь из них,
Что это всё на деле
Так было в тех сороковых –
Все лагеря, расстрелы?
Те, что так будут жизнь ценить
И вволю наслаждаться,
Поверят ли, что может быть:
Убить – что им сморкаться?…
Захарыч, что же ты молчишь?
…Да ты уж всё, бедняга.
Покой тебе. Ну вот, глядишь,
И помер, доходяга.
А следом я, пожди чуток,
Вот затянусь как нужно».
И плыл над ним сизой дымок,
И кашлял он натужно.
А в небе где-то высоко
Над ним стремились птицы –
Свободно, смело, далеко,
Как даже и присниться
Ему вовеки не могло.
Деревья ввысь летели.
Весна рвалась – скорее, но…
К ним так и не успела.
26.10.07