Я рос на Розенбауме с Высоцким и взрослел на Цое,
А ветры севера мне пели колыбельную, протяжно воя,
И песня их была стара как этот мир.
И был в моём бараке ледяной сортир,
Где было чуть теплей, чем за окном полярной ночью,
Но в комнате моей теплее ненамного было, впрочем, -
Четыре метра коридора отгородили досками и посадили дверь:
Готова комната. Таким условиям я радуюсь теперь,
Ведь детству моему мог позавидовать спартанец.
Шли годы, мне портфель купили, я же хотел ранец -
Необходима для обеих рук была свобода:
Я вырос в окруженьи агрессивного народа.
Но синяки и нос разбитый - опыт, не беда.
Зато божественной на вкус была вода,
Которая текла на кухне из-под крана.
По выходным я часто просыпался рано
И в тундре, что за домом начиналась, растворялся.
И вместо первоклассника охотник появлялся,
Который был гораздо ближе к миру и природе.
Из лука я стрелял по куропаткам, вроде, -
Кто в детстве не прошёл этих охотничьих азов.
Была походам этим и важней причина - тундры зов,
Который душу детскую мою переполнял,
И я всем сердцем зову тому внял.
И мест тех древних дух меня оберегал
И слиться с сущностью всего живого помогал.
Видно, бесследно не прошли эти уроки, -
Меня и по сей день питают моей тундры токи,
И ветер северный ласкается ко мне,
И я по тундре, как и в детстве, бегаю во сне.