Забыв про глаза да про челюсти лишние,
Держали в своих многопалых руках,
По меркам их путаным, самого низшего –
Человека без языка.
И если бы мог, он не молвил бы слова.
Слова для людей ничего здесь не значат.
Ведь души вокруг собрались неготовые:
Лишь глухие и лишь незрячие.
И стоны, и крики страдальца немого
Один только слышал, поодаль стоящий
Слепой. Но не видели в нём основного:
Без привычных глаз – с настоящими.
И взглядом слова он вылавливал горькие,
И взглядом слова возвращал назад тёплые.
С чужими грехами боролся со столькими….
В это время взялись за стёкла.
На коже узорный орнамент царапали;
Немой и слепой говорили молчаньем.
А «люди» своими нечистыми лапами
Вдруг до сердца доковыряли.
Раскинувшись в смехе, безумном, злорадном,
Они не заметили мерно стучащее,
То сердце, на их не похоже – не хладное,
А безумно, ярко горящее.
И, даже заметив, не поняли сути.
И кто-то с улыбкою бесчеловечной
Вонзил в центр огненный тоненький прутик.
И потухло пламя, как свечка.
Убийца, согретый немного, с боязнью
Почувствовал – слабо пульсируют вены.
И стало ему ненамного, но ясно,
Все они на краю Геенны.
(2008)