ГЕНИЙ
“Но я тебя молю, мой неизменный гений,
Дай раз еще любить! Дай жара вдохновений
Согреться миг один, последний и тогда
Пускай остынет пыл сердечный навсегда.”
М. Ю. Лермонтов 1828 г.
Что значит Гением родиться?
Извечный Гамлета вопрос.
В кого вдруг может воплотиться,
Кто ждал в веках и вдруг пророс.
Был Лерман-предок издалека.
Где скал, озер бездонных тьма.
Его судьба островитяна
В Россию завлекла сама.
Что он принес? Какая карма
С ним внесена в старинный род?
Так некогда вобрав арапа,
Вдруг Гения родил народ.
Великое в себя вбирает
Обогащаясь и даря
И лишь глупец, себя теряя,
В крови нетленность ищет зря.
Он счастья в детстве не изведал,
Благ материнских не познав,
Отца любил, ему был предан,
По сути, сиротою став.
Легко ли гении взрослеют?
Рожден в Москве, в Тарханах рос.
Пруды, леса и глубь России,
Страны, что он любил до слез.
Старинный дом, церквушка рядом,
Молельня бабки, что любил.
Она отца знать не хотела,
А он его боготворил.
Судьба изломов, что глубоки
Как пропасти Кавказских гор,
Где Демон, сам с собою споря,
В душе его жил с этих пор.
Он был чувствителен и чувствен,
Любви, коснувшись в десять лет,
Отсветы чувств неутоленных
Он в сердце нес как сгусток бед.
Узнав Кавказ еще ребенком,
Его красу в себя вобрал,
И с ним воинственные споры
В стихах он позже описал.
К поэзии рука тянулась
И Божьего перста коснулась
Начав в четырнадцать писать,
Как много он успел создать!
Пусть робки первые страницы
И не распахнуты зеницы,
Но в строчках жемчуг и алмаз,
Без выспренности, без прикрас.
Он в восемнадцать поднял “Парус”,
Небрежно, простенько, в письме.
О, Боже мой! Какой глубокий!
Он словно небо в вышине!
Его России “Предсказание”
И черных лет напоминание
Сейчас лишь может вызвать дрожь!
А дней прошедших мудрость - грош.
Какие русские напевы!
Как звучен и лиричен стих
Когда звучит во славу девы
Тот Гений, кто познал момент
И сам возник как монумент,
Принявши факел, вдруг упавший
Из рук величие познавших.
Так эстафету отдают.
Так эстафету принимают
И в гневных строках обличают
Дантеса, царский двор, царя,
За смерть поэта всех коря.
То звездный час и час угрозы.
Ведь царский гнев рождает грозы.
И словно бурею гоним,
Был сослан на Кавказ самим
Царем, что не любил поэтов.
Да, не простится ему это!
Был близок Гению Кавказ,
Он с ним встречался много раз.
Его снега, его вершины,
Покрыты зеленью долины
К себе приковывают глаз.
Так может компас кармы вел,
Талант был признан и расцвел.
Обширны, глубже стали темы,
Они вмещались лишь в поэмы,
И байронизма ореол
В них Гений кажется, нашел.
И все же нить перебирая,
Петлей, желая, не желая
Он много лет ее вязал,
Он с нею жил и с ней страдал.
Был искуситель его Демон,
Кавказа житель странный, где он
Отвержен Божию рукой
Как и поэт, болел душой.
То не немецкий Мефистофель,
Чей горбоносый, хитрый профиль
Являлся Фаусту во сне
Суля свершенья на земле.
Душе российской чувства ближе.
Любви страдания не ниже
Чем вышний разума полет,
Тот кто страдал, сие поймет.
Быть может эти вот страданья
Поэт излил без содроганья,
Вложивши в длинный монолог,
Что удержать в себе не смог.
Но есть любовь и есть свобода,
Что для российского народа
Иль бунт, иль благовест души,
Который слышим мы в тиши.
Быть может лишь российской лире
Создать подвластно было “Мцыри”.
И Гений также мед вкусил
И сам себя изобразил.
Как будто бы в калейдоскопе
Осколков малых в микроскопе
Мы мир пытаемся сложить,
Чтоб толь понять, а толь любить.
А жизненный шажок проворен
А жизненный шажок проворен
И образ автора Печерин
Недолго может быть носил,
Хоть дней героем тех застыл.
Вот так поэзия и проза
Слились задолго до мороза,
Палата, что ума полна
Всегда ли уж убелена.
Вот чудо! Не было сомненья,
Что равносильно преступлению,
Как в юности постигнуть мог,
Прошедший мало так дорог.
И есть единственный ответ
Он просто Гений! Чуда нет!
Я видел Стретфорд на Авоне
И плавал в нашем Тихом Доне.
И верю, гениальность есть
И мы должны отдать ей честь!
Легко ли Гению уйти?
А он ушел до тридцати.
Судьба ли так ему судила,
Иль жизнь ему не стала мила?
Его характер был не мед.
А желчь в шутках кто поймет?
Вот так, как будто бы в насмешку,
Бьют короля почти как пешку.
Был вызван глупо на дуэль,
Мишень для смеха, он же цель.
Дуэлей Гений не боялся
И никогда не уклонялся,
Колол ли шпагой иль стрелял,
Наказан был, но их искал.
И у подножия Машук
Не ведал, что такой испуг.
В последний миг успел сказать -
Да буду ль в дурака стрелять!
И переполнилась тут чаша.
Кровь как вино ведь льется наша.
Упал, услышавши - Прости!
Душа ж была уже в пути.
А тело ночь еще лежало,
Гроза тогда в горах играла
Игру, что в сердце он носил.
Быть может Демон говорил
С ним этой длинной, страшной ночью.
Они увиделись воочию
И демонический поэт
Познал вершины, коих нет
Страшней и выше и прекрасней.
Нет сладострастия ужасней.
Так позже объяснил Мазох.
Цветок, не отцветя, засох.
В последний путь из края к краю,
Гроб на ухабах сотрясая,
Телега прах его влекла.
В Тарханах бабушка ждала
Любимца внука и поэта,
Которого забрала лета.
В подвале храма тесный склеп,
Где в центре гроб, красив, нелеп.
В себя он Гения вобрал,
Который жил, любил, страдал.
Чей стих стал знаменем России.
Стихи живут пока живые
Их любят, в памяти хранят
И строчки складывают в ряд.
“Люблю Отчизну я,
Но странною любовью.
Ее не победит рассудок мой!”
Так мог бы и сказать любой.
Но строчек этих автор - Гений.
И люди многих поколений
Учить их будут и читать,
Чтобы самих себя понять!