На высоком солнечном пригорке, на краю соснового леса наша семья строила дом. Стволы пахучих смоляных сосен почти вплотную подходили к западной стороне нашего будущего жилища. Деревья мы берегли и не вырубали. Н а крохотном уютном пятачке между ними затеяли деревянную шестигранную беседку. А пока недалеко от нее врыли в землю временную скамейку, да наспех сколоченный стол, где отдыхали и трапезничали. В лесу и кругом возле стройки росло видимо-невидимо шампиньонов, маслят и ароматной земляники.
С раннего утра и до позднего вечера на сосновых стволах долбили кору трудяги-дятлы и заливались на разные голоса соловьи. А в низине, метрах в пятистах от стройки, в заболоченной узенькой речушке без названия дородные породистые квакши, накликая дожди, устраивали по ночам вызывающе громкие лягушачьи концерты.
Однажды, когда моя маленькая внучка Ритушка, перегнувшись худеньким тельцем через скамеечку, разглядывала в траве под соснами стрекотавших легких изумрудных кузнечиков, она неожиданно вскрикнула и позвала меня. Метрах в двух от нее возле самодельного стола медленно прохаживался преогромный темно-серый старый еж размером с мужскую широкополую шляпу. Он чувствовал себя хозяином положения и явно был недоволен нашим незваным вторжением в его лесные угодья. Сделав круг вокруг стола, он важно удалился вглубь сосен. Больше мы его никогда не видели.
Пол у беседки, чтобы он не гнил, мы соорудили повыше над землей, сплошь усыпанной толстым слоем опавших сухих сосновых хвоинок. Покрыли его ярким линолеумом, который свисал по бокам, закрывая пространство между досками и землей. Прибили две ступеньки и от них по траве к дому выложили изящную оранжевую дорожку из узорчатой керамической плитки.
Наша длинношерстная, трехцветная, миниатюрная красавица-кошечка Муся сразу избрала себе место под полом беседки под свои апартаменты. На легких сосновых иголках ей было тепло, а, свисавший со всех сторон пола линолеум, прикрывал ее жилище от ветра и посторонних глаз. Там под беседкой она и родила своих пятерых беленьких с темными пятнышками котят, которых мы назвали Гришками. Днем Гришки весело резвились в соснах, но на кормежку к матери и на ночь они прятались под беседку. Сама Муся завтрака и ужинала молоком и кашей, приготовленными ей на траве в чашке. Обеденное же пропитание она добывала, мышкуя в лесу, благо, мышей-полевок вокруг было превеликое множество.
Наше строительство продолжалось. Водопровод еще не был подведен к дому, поэтому мы поставили неподалеку от беседки кабинку, в которой вечерами, закончив дела, принимали душ. А по субботам ходили в баню к соседке Зинаиде.
Однажды темным августовским вечером, положив мусиному большому семейству в одну просторную посудину каши, а в другую – налив попить, я с ведром теплой воды направилась в душевую и по пути стала звать на ужин своих питомцев. На мое настойчивое «кис-кис» кошка с котятами не появились, а послышалось незнакомое мне топанье и сопенье чьих-то многочисленных ног. Из кабинки я стала подглядывать, что же происходит: из-под беседки чинно и по-хозяйски вышло другое семейство. Это были еж, ежиха и два крохотных ежонка. Через некоторое время, тоже из-под беседки, робко и боязливо вышла Муся с Гришками, но ежи их к трапезе не подпустили, пока не наелись сами. Стало понятно, что хозяевами положения были ежи. У меня мелькнула радостная мысль: «Это потомки старого ежа вернулись домой». Стало необычайно легко на душе – жизнь продолжается!
Так происходило каждый вечер. Но постепенно кошки с ежами привыкли друг к другу. Стали дружно и наперегонки подбегать к оставленной им еде. Лишь изредка старший еж фыркал на котят, чтобы те не забывали, кто здесь главный.
Прошло несколько лет. Каждую весну Муся рожала по пять котят, а ежиха – по два ежонка. И все они жили под беседкой. Правда, зимой в холода кошкино семейство обитало на теплой веранде или на кухне дома, а ежи впадали в спячку. Но, с весны и до осени, они, топая и фыркая, расхаживали по усадьбе. Иногда, вытянувшись в цепочку друг за другом, куда-то уходили по неширокому, поросшему густой травой, проулку. Но поздно вечером возвращались под беседку. Привыкли они и к нам, иногда снисходительно позволяя брать себя на руки.
Тихим теплым вечером, напарившись в зининой бане, я медленно шла по проулку к своему дому. Расслабленное чистое тело ликовало! Яркие звезды, во множестве рассыпанные по черному ночному небу, сказочно сияли. Густые сладкие запахи соснового леса и цветущих трав придавали моему дыханию необыкновенную легкость. Думалось: « Как гармонична и прекрасна планета, на которой живем мы, разумные люди!» Хотелось летать!
На тропинку легла желтая полоса света от уличного фонаря, закрепленного нами на фронтоне дома. В, примятой колесами соседского «жигуленка», траве лежало два крохотных раздавленных бездыханных тельца наших маленьких ежат…
Февраль 2009года.