Посвящается прабабушке
Вере Бубновой.
Дом в деревне, хозяйство и дети.
Жили счастливо он и она.
Было лето, июнь. На рассвете
На порог их ступила война.
Им нелёгкая доля досталась.
Муж ушёл, чтобы мир защитить.
А жене что ещё оставалось?
Лишь надеяться, верить, любить.
Всё ждала с фронта весточек-строчек
И с любовью писала ответ.
Только вдруг незнакомый ей почерк
Сообщил, что надежды уж нет.
«Ранен был он в бою, умирает.
И руками разводят врачи,
Говорят: – Рана всякой бывает,
Но не всякую можем лечить.
¬Здесь в санчасти спасти невозможно,
В настоящий бы госпиталь, в тыл.
И хоть случай его слишком сложный,
Был бы там, так наверное б жил.»
Что же делать? Скорей собираться!
Надо ехать на фронт, отыскать,
Напоследок хотя бы обняться
И ещё раз «люблю» прошептать.
Что в пути предстоит, понимала –
Там огонь, там война, бродит смерть.
Но боязнь её дух не сковала,
Был один только страх – не успеть.
И пускай рвутся бомбы, снаряды
И рекою солдатская кровь.
Всё прошла, все помехи, преграды.
Помогала ей в этом любовь.
Вот санчасть. Вера шаг ускоряет
И с вопросом спешит к докторам,
Только к мужу её не пускают,
Говорят: – Не положено вам!
Но спасибо бойцам – возмутились:
– Почему же нельзя? Почему?!
Миром всем за неё заступились:
– Пропустите же к мужу жену!
Вот и свиделись… Больно… Живого
В путь последний пришла провожать.
Не дай, Боже, нам с вами такого
Нестерпимого горя узнать.
Не сломалась, не сникла. Она-то
Ведь добиться смогла своего:
Чтоб из этой предсмертной палаты
В Ярославль самолётом его…
Вместе прожили многие годы.
На их долгом семейном пути
Были радости, были невзгоды.
Лишь война навсегда позади.
Но теперь в мирных буднях спокойных
Не имеем мы права забыть,
Как средь судеб, войной погребённых,
Вера счастье смогла воскресить.