(рабочее название "Свинарка и пастух")
В одном колхозе, в собственной избушке
Жила красавица и умница Танюша,
Плясала лучше всех, да пела песни звонко.
Была Танюша наша комсомолка.
В работе - зверь! И нет здесь равных ей!
Имела больше всех в колхозе трудодней.
А политически она дай Бог подкована была,
Всю переписку Каутского с Энгельсом прочла.
Здоровая и крепкая была Танюша с виду,
С товарищами в клубе создавала пирамиду.
Вверху той пирамиды девушка стояла
И красными флажками во все стороны махала.
Конечно, в наше время вряд ли нам понять,
Об чем такой фигурою они хотели рассказать.
Быть может, этой пирамидою они врагов пугали,
А, может, угнетенных к коммунизму призывали.
Танюши нашей краше не было в селе,
Ребяты табуном за ней ходили.
Зав.клубом Петр, гармонист Егор,
Аркашка - тракторист от девушки не отходили.
Они не то что как, они на ней жениться прямо
Хотели каждый, но Танюша наша
Смеялась только, в общем, не сварить с ней каши.
А дело в том, что раз, в одной газете
Портрет джигита Таня увидала.
Он пас в горах овец, был передовиком,
И Таня наша на портрет запала.
Джигит с нездешним взором гордым
Пленил ее. Но не своей красивой мордой,
А разглядела Таня в нем орлину хватку,
Которой в местных мужиках была нехватка.
Ить нашим только б водку пить,
Жрать холодец, да котлованы рыть.
А посреди колхоза, в бывшем барском доме
Функционировал прольтариата клуб,
Там агитацию вели, плясали, пели в хоре.
А кто увиливал - считай он сразу труп.
При славном клубе и открылася пивная наша,
Где ею заправляла продавщица, тетя Глаша.
На это свято место ее партия послала,
Чтоб тетя Глаша молодежь в руках держала.
Что бы не дай Бог размышлять мозгами стали сами
И пролетарску власть оставили б с усами.
Как только прекращали котлованы рыть,
Они скорей к пивной бежали во всю прыть.
Песня тети Глаши:
Эгей, парняги!
Пришла пора идти в пивную.
Выбегайте из дверей,
Поспешите побыстрей!
Вам сюрпрайз!
Там в пивнушке полны кружки.
Скорей налей,
Закуси!
Отменное наше пивище.
Хотите водченки налью
Все уже выпил, дружище?
Дай я еще подолью!
А ты что приятель согнулся,
И песен уже не поешь?
А ты почему отвернулся?
Как-будто не в кайф тебе ерш.
Кушайте водочку, пейте,
Пивасик еще поднесу.
И поскорее дурейте,
Очень об этом прошу.
За поросятами и свинками ходила Таня справно,
И поросились свиноматки у нее в хозяйстве славно.
Ни у кого в районе толще не было свиней.
Понятно - трудодни, медали - это все при ней!
Ее за доблесть трудовую куда-то вечно выдвигали,
А за высокий опорос периодически куда-то посылали.
И, наконец-то, приняли решенье там в верху,
Послать они ее решили на саму ВДНХу.
А чтобы не скучала в городУ Танюша наша,
С ней вместях направляли дочку тети Глаши,
А так же тракториста-передовика Аркашку.
(Эх, до чего же виртуозно гнал Аркашка этот бражку!
Ребята этой бражки в выходной нажруться
И непременно возле клуба подеруться.
Мелькают только кулаки, кастеты, пряжки
На радость продавщице тетки Глашки).
Ну, с ими так же конюха Кузьму послали в раз,
А без Кузьмы наш сказ - он был бы и не сказ.
Кузьма тот был и швец, и жнец, и на дуде игрец,
От красоты ево всем девкам полный был пипец.
И только Таня наша от красы его не пала,
Канешна, к ней он приставал - но послан был не мало.
Раз пятьдесят его Танюша отвергала,
По всем инстанциям пройтиться предлагала.
Татьяна, бедная Татьяна мечтала о своем джигите.
Она письмо ему писала,стихи и песни посвящала,
И в пирамиде славила в кульбите.
Но эти чистые мечты и грезы
Ей приносили только горьки слезы.
Сельчане, если где-то в кучки собирались,
Над бедной Таней завсегда стебались:
"Ить, Таньке наша подавай чужого горца!
Теперя, светит горец ей, заместо солнца!
Вот дура-девка, блажь в башку себе вдолбила,
Нет, лучше б Петьку иль Аркашку полюбила.
Ее бы надо на собранье пропесочить,
Чтоб поступала надо как, а не как хочет".
И наша Танечка, задавши корму хрюшкам,
Пол ночи от обиды плакала в подушку...
А утром, когда девка наша засыпала,
Вдруг ниоткуда чей-то голос услыхала.
И как-то сразу Таня голос тот узнала,
(Хотя в живую никогда и не слыхала),
И комсомолку это очень испугало.
А он на ушко ей слова любви шептал
И все манил куда-то, и куда-то звал...
Продолжение следует...