"Я Создал место вечной казни:
Его Я создал для восставших сфер:
Его Я создал для любых чинов и званий,
Завёл Юстиций высших Ад, чтоб Люцифер
Познал всю меру вечного страданья
И мощь Творца, Властителя земли и вер.
Я - сумма смыслов, перая любовь и небо,
Создатель Света, Тьмы и атмосфер;
Оставь надежду, грешник, где б ты не был".
Прочтя слова, что выбиты поверх
Ворот, что были дыркой в никуда, -
"О, ужас! - вскрикнул я, - Мой мэтр,
Сойду с ума, лишь загляну туда!
Ведь грешник я, простой тосканский житель,
Меня вести? Не стоит и труда!"
Он улыбнулся: "Я же твой хранитель -
И сердца, и ума, и даже тела,
А в случае беды и твой целитель;
Веду тебя я для благого дела
Великого поэта к избавленью
От всех грехов души и тела", -
И с этими словами он с терпением
Взял за руку меня, чтоб осмелел я,
И вот мы (шутка ли) в четвёртом измерении.
Вслепую мы бредём по подземелью
Без воздуха, без света. Слышим - крик
Разноязычный, без надежд на избавленье;
Всех языков в ужасных выраженьях
Страдания в словах топили ярость
Высокие и слабые, и звуки рук о руки при движении..
Привыкнув к темноте, я вдруг постиг,
Что вопль исходит от лишённых тела, словно парус,
Всех тех, кто в разные года погиб.
"Мой господин, - спросил я, - кто же это
Вопящей массою сплошной несомы вниз,
Как поднятый песок порывом ветра?"
"То серых ангелов дурная снизка -
Они и Богу не хранили верность,
И встать под Люцифера не решились;
Ни то они, ни сё, так просто мерзость -
Таких характеров везде полно,
Их Небо гонит вниз, Ад - на поверхность,
Никто не хочет принимапть дерьмо.
И так они летят по ветру вечность,
Хулят и молят, нам же всё равно", -
А далее, теряясь в бесконечсность,
Брела толпа, насколько видеть мог, -
Милльоны, миллиарды, никому не счесть,
Как комары, их жалит адский смог,
Со всех сочится пот и гной,
В стопы вцепились черви, змеи. Отпусти им, Саваоф!
А души по земле бредут к реке туманной и пустой,
Где вместо свежести дымится кровь -
То Ахерон с источником из слёз
Младенцев, убиенных у костров,
Что жгли и жгли солдаты Ирода
В год самый, как рождён Христос.
Подплыл на лодке исполин, седая борода -
Старейший бес Харон, он, как всегда, один;
Для грешных душ он вечный перевоз,
Для бестелесных он суровый господин.
Чуть кто замешкался - журьба,
А кто отстал - того веслом до слёз.
Меня увидев, он воскликнул: "Ба!
Что там за птица? Кто таков?
Живым созданьям не пора
Спускаться в Ад. Ты не готов,
Умри сначала, человек!
И возвращайся! Будь здоров!"
"Харон, - сказал Вергилий, - в мир теней
Своим родителем Анхизом
Был приведён живым Эней.
Потом по высшему капризу,
По всемогущему желанью
Ещё во плоти посетил
И Ад, и Рай апостол Павел.
Вот так и мне Верховный поручил
Сопровождать поэта Алигьери!"...
И лодочник Харон нас усадил;
Нацелив Чёлн на левый берег,
Своим веслом он виртуозно правил,
И я, земной, уснул. Наверно
Шальная ночь и адский мрак
Значительно мне потрепали нервы.
И чтобы читатель ощутил красоту подлинника, привожу надпись над адскими вратами в русской транскрипции:
Пер ме си вА нЭлля читА долЕнтэ:
Пер ме си вА нэль' этЭрно долЁре:
Пер ме си вА тра ля пердУта джЕнтэ.
ЖюстИция мОссэ 'ль мИо альто фаттОрэ:
ФечЕми ля дивИна потестАте,
Ля сОмма сапиЕнца, э 'ль прИмо амОрэ.
ДинАнзи а мЕ нон фур кОзе креАтэ,
Сэ нОн этЭрно, эд Ио этЭрно дУро;
ЛяшАтэ Оньи сперАнца, вой ке'нтратэ.
Это стОит заучить наизусть.