Валерий Стельмах
СТИХОТВОРЕНИЯ
2011г.
СОДЕРЖАНИЕ
Еще один неведомый поэт. Предисловие Е. Данилова
"Близко к области сна..." . . . . . . . . . . . . . . .
"Господи, ну чт; мне в этом мире..." . . . . . . . . . . . . . . .
"Бумбарашка - белая рубашка...". . . . . . . . . . . . .
"О, так мы портим всё речами..." . . . . . . . . . . . .
Космогония . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Сколько же крови и слёз..." . . . . . . . . . . . . . .
"На простом деревенском погосте...". . . . . . . . . . .
"Не пишут писем родичи мои..." . . . . . . . . . . . . .
"Время приходит сознаться..." . . . . . . . . . . . . .
"Поэты, совершив однажды требу..." . . . . . . . . . . .
"Российская поэзия..." . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Петь, стрелять и смеяться..." . . . . . . . . . . . . .
"Твои стихи напоминают слёзы..." . . . . . . . . . . . .
"Жив я или только снится..." . . . . . . . . . . . . . .
Молитва читателя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"На краю оврага...". . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Петь, как жаворонок поет...". . . . . . . . . . . . . .
"Детскими устами из довоенных лет...". . . . . . . . . .
"Не откажи другому в сложности..." . . . . . . . . . . .
" И на восходе, и на закате..." . . . . . . . . . . . .
Два стихотворения об осени . . . . . . . . . . . . . . .
1."Ждет мороза, по лужам разлит...". . . . . . . . .
2."О моя плодоносная осень..." . . . . . . . . . . .
"Я хочу, чтоб отсохла рука..." . . . . . . . . . . . .
"Давай расхимерим химеру..." . . . . . . . . . . . . . .
"Перестань бороться с дорогой...". . . . . . . . . . . .
Look on My prop. Спиричуэлз . . . . . . . . . . . . . .
Притча о светильнике, или Мудрость для себя . . . . . .
"Нет у меня ничего..." . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Расправясь с хандрой и болью...". . . . . . . . . . . .
"Люблю большие словари..." . . . . . . . . . . . . . .
"Был друг у меня..." . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Молодец, спасибо!" . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Песни моего отца . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1."Пусть же я навеки проклят буду...". . . . . . . .
2."Вплотную ночь приблизилась к костру..." . . . . .
3."Шумная сибирская гулянка...". . . . . . . . . . .
Успенскому собору в Малоярославце. . . . . . . . . . . .
Музыка и душа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Воспоминаньем Леты...". . . . . . . . . . . . . . . . .
"Голубое небо над землей зеленой..." . . . . . . . . .
Приезд сестры, 1958 . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Подражания Хайяму . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1."Жизнь - собиранье горестное бед..." . . . . . . .
2."Я смертен - ни при чем здесь психиатр..." . . . .
3."Надо мною Господа нет в вышине...". . . . . . . .
4."Ты, достигнувший звёзд головой...". . . . . . . .
"Был бы я художник, написал бы..." . . . . . . . . . . .
"Весело так на планете..." . . . . . . . . . . . . . . .
Философские стихи . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"И снова ливни в нашей стороне..." . . . . . . . . . . .
"Доходят рваными, с лакунами..." . . . . . . . . . . . .
"Осип, Марина и Анна..." . . . . . . . . . . . . . . . .
Нетерпеливому другу . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Я люблю Маяковского раннего..." . . . . . . . . . . . .
Еще два стихотворения об осени . . . . . . . . . . . . .
1."Капли на ветках как почки..." . . . . . . . . . .
2."Наконец, небесною манной...". . . . . . . . . . .
"Так пройти, чтоб не замолкли птицы...". . . . . . . . .
На выставке картин К.Васильева . . . . . . . . . . . . .
"Высоцкий, шах, некупленный палас...". . . . . . . . . .
"Вот она, старая тема..." . . . . . . . . . . . . . . .
"Нехоженые тропы..." . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"На этом виде церкви не хватает...". . . . . . . . . . .
Трансформация либидо . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сто лет назад . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Зачем-то Садата убили вчера..." . . . . . . . . . . . .
Подражания японскому . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1."Ласточка разбилась...". . . . . . . . . . . . . .
2."Лежу, обнявшись со своим сердцем..." . . . . . .
3."Глянешь в газету - в углу страницы...". . . . . .
4."Словно ворона-растрепа...". . . . . . . . . . . .
ИЛЛ: ВОРОНА НА ДЕРЕВЕ . . . . . . . . . . . . . . . . .
Младшему . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ИЛЛ: БЕРЕЗКИ НА ОПУШКЕ ХВОЙНОГО ЛЕСА . . . . . . . . . .
"Что из того, что в городе я рос..." . . . . . . . . . .
"Осенние синие дали..." . . . . . . . . . . . . . . . .
Венок сонетов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Февраль . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"А я букет составляю..." . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть грядет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1."Вижу я во сне колхоз...". . . . . . . . . . . . .
2."Сон, однако, не иссяк..." . . . . . . . . . . . .
Стихи, написанные в деревне . . . . . . . . . . . . . .
1."Сергей Иваныч, хитроумнейший мужик...". . . . . .
2."Горланят севшими за зиму голосами..." . . . . . .
3."Прост метод пародиста Иванова..." . . . . . . .
4."Прозреваю снега слой над собой...". . . . . . . .
Начало хора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Я родился, и рос, и мужал..." . . . . . . . . . . . . .
Колокол . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Темнеют волосы и выцветают очи...". . . . . . . . . . .
Дистих . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1."Интеллигенция, холодная комета...". . . . . . . .
2."Кому молиться будем? деревам?..." . . . . . . . .
Прощание с Балтией . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Протва холодная, холодная Протва...". . . . . . . . . .
Ода отшельничеству . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На четвертой годовщине памяти В.Высоцкого. . . . . . . .
1."На Ваганьковом, вправо от входа..." . . . . . . .
2."Я спокоен - мой бог В.Высоцкий..." . . . . . . .
На выставке художника Алексея Тихонова . . . . . . . . .
"В светлой холодной темнице...". . . . . . . . . . . . .
"Играю я на оловооргане...". . . . . . . . . . . . . . .
Мать и дочь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Афанасий Никитин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Жизнь смеркается. Всё застыло..." . . . . . . . . . . .
Памяти Н.С.Гумилева . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сонет (Страничка из дневника). . . . . . . . . . . . . .
Взгляд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Какую б женщину я, встретив, улыбнулся...". . . . . . .
Иосифу Бродскому . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Романс друзей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мелодия для трубы. Цветок на могилу Ларисы Шепитько. . .
"Эту песню я пел в колыбели...". . . . . . . . . . . . .
"Нет, ждала, хоть о том не шумела...". . . . . . . . . .
"Мы в тот год на уроке пели...". . . . . . . . . . . . .
"С годами чаще, как ни странно..." . . . . . . . . . . .
"Трава, седая от росы и паутины...". . . . . . . . . . .
"Товарищи птицы...". . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Окраины дышат Украиной...". . . . . . . . . . . . . . .
"Чудеса в этом теплом апреле..." . . . . . . . . . . . .
"Прозвенел небесный колокольчик..." . . . . . . . . . .
Памяти отца . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Боль ушла, осталось послеболие...". . . . . . . . . . .
"День непручий, невезучий...". . . . . . . . . . . . . .
"Возлюбившие ненависть, полюбите любовь...". . . . . . .
"Прошли дожди и травы поднялись...". . . . . . . . . . .
"Выпал снег и стало светлее...". . . . . . . . . . . . .
"Пишемся мы не для рифмы..." . . . . . . . . . . . . . .
Свет и тень . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Уходим в ночь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Спасибо, Господи, за ночь..." . . . . . . . . . . . . .
Банджовый ритм . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Хрустальный ёжик . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Здесь жизнь была какая-то другая..." . . . . . . . . .
ИЗБРАННЫЕ ПЕРЕВОДЫ. . . . . . . . . . .
Почти по Шелли . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ТОМАС ГАРДИ
Человек, которого он убил. . . . . . . . . . . . . .
АРЧИБАЛЬД МАК-ЛИШ
Опоздавшие родиться . . . . . . . . . . . . . . . .
Искусство поэзии . . . . . . . . . . . . . . . . .
ЭЗРА ПАУНД
Баллада о Добром Брате . . . . . . . . . . . . . . .
ЮЛИАН ТУВИМ
Смерть ("Принес ей цветов осенних...") . . . . . . .
ПОЛЬ ВЕРЛЕН
Деревянные лошадки . . . . . . . . . . . . . . . . .
МАКС ЖАКОБ
Для детей и утонченных . . . . . . . . . . . . . . .
От автора. . . . . . . . . . . . . . . . .
.
Еще один неведомый поэт. Мои воспоминания о Валерии Стельмахе
Поэт, литературовед, ученый-химик Валерий Павлович Стельмах родился в старинном сибирском городе Канске 26 декабря 1943 года. После окончания Томского политехнического института попал по распределению работать в заточенный под оборонку «город мирного атома» Обнинск, в котором и прожил до конца своих дней в маленькой однокомнатной квартирке, со своей супругой, тоже ученым, Ниной Васильевной Ломоносовой (1938 – 2005).
Часто бывал я у них, жило семейство Стельмахов более чем скромно, была очень большая, долго собираемая библиотека, других же богатств – никаких. А познакомился я с Валерием Павловичем лет в 12, он дружил с моим отцом, Евгением Петровичем Даниловым (1937 – 2009), таким же неизвестным поэтом, книжником, химиком и пытливым, ищущим истину человеком. Часто ездили они вместе в старинный город Малоярославец, искали на книжных развалах книжные редкости, и порой находили. Отцу Стельмах некогда посвятил сонет «Привет тебе, мой друг Евгений…». Дружба эта сохранилась до седых волос, и как-то закономерно так получилось, что друг моего отца незаметно стал и моим старшим другом…
Всю жизнь Стельмах был научным сотрудником одного из городских НИИ, но круг его интересов был куда шире, чем его профессиональные обязанности. Поэт, интеллектуал, эрудит, библиофил, знаток мировой и отечественной словесности… Откуда что и бралось, ведь технарь же, не гуманитарий по своему основному образованию? Тот вариант человека, о котором в Америке говорят - self-made man.
Семья его была самою простою, отец в конце 40-х по ложному доносу получил 5 лет лагеря, где-то близко от Канска и сидел, «из Сибири в Сибирь» даже везти никуда не стали, а в результате этого переживания вскоре после отсидки и умер. Всё это в дальнейшем стало незаживающею раной и для его сына.
При всей своей внешней негромкости, был Валерий Павлович человеком недюжинно образованным, своего рода «литературным европейцем», свободно ориентировавшимся в мировой словесности, сам несколько раз брался переводить некоторых западных поэтов. Внешность его была несколько неопределенною, но иностранцы почему-то видели в нем своё. Поляки принимали за поляка, прибалты то за латыша, то за эстонцы, немцы норовили обратиться по-немецки. Воистину он был «человеком мира».
В «лихие» 90-е с подачи Зои Крахмальниковой и моей, он перевел довольно больший цикл стихотворений украинского поэта-диссидента Мыколы Руденко (1920 – 2004), некоторые из них напечатал московский журнал «Горизонт» и выходивший на Украине журнал «Донецк».
Что касаемо собственного оригинального творчества, а стихи он писал с детства, то публикаций у него почти что и нет. Стихов в архиве осталось изрядное количество, а при жизни вышло лишь несколько подборок в обнинских газетах, да еще публикация в литературном альманахе «Мосты». Просто он не очень любил суетиться, не бегал по редакциям, не рассылал свои стихи куда ни попадя, проявлял всегда имманентно ему присущее духовное достоинство. В последние годы подумывал издать книгу избранных стихотворений, но этого, увы, так и не случилось.
Но все же вернусь в «застойные» 70-е, в это время я и сам начал писать стихи, еще во многом ученические, подражал то Цветаевой, то Ахматовой, то другим русским поэтам. И, конечно же, советы Стельмаха были очень ценны, литературный вкус и слух у него были безупречны, ничто не могло его сбить с пути истинного. Он сам общался в это время с известными калужскими и обнинскими литераторами, скажем, с Валентином Ермаковым, его ценили, но с публикациями, как водится, никто ничем не помог.
Некогда Стельмах поразил меня тем, что он от руки переписал полностью Библию. Хотя сам в тот момент православным христианином не был. Крестился он много позже, уже в возрасте 50-ти лет, совершив закономерную эволюцию всякой пытливо ищущий Истину души. Я ему задолго до этого, еще в 80-е написал.
Манит Вас самовитое слово –
Ибо это слово Христово.
Эти строки и трансформировались в реальность, так оно обычно и происходит.
Был ли Стельмах диссидентом? Думаю, да. Как, впрочем, всякий порядочный и честный человек в то время. Помню, как он записывал на магнитофон не то с «Голоса Америки», не то с «Радио Свобода» начитку из мемуаров Надежды Яковлевны Мандельштам и потом всё это аккуратно переписывал в толстую тетрадь, выделяя отточиями не слишком разборчивые места. Удивительное было время. «Мы живем в до-гуттенберговскую эпоху,» - любил он повторять слова вдовы Мандельштама. И вновь садился за переписку Самиздата – то Мандельштама, то Бродского, то Галича, то Гумилева, то Солженицына, то русских религиозных философов. Я и сам много чего переписал из взятых у него его рукописных книжек, для литератора вообще-то это штука полезная. Так легче воспринять и понять чужую стилистику. Году в 85, правда, он меня от своего самиздатского запаса отлучил на время, после того как у моего крестного, А.Р.Бессмертного, при обыске изъяли перепечатанную В.П. знаменитую книгу Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма.»
Кажется, местные органы о всех его предосудительных занятиях знали, и были у Стельмаха в жизни некоторые проблемы в простукаченном «городе науки» именно по причине любви «не к тем авторам». Кандидатскую он, кстати, так и не защитил. Потом общение наше стало реже, и с ним, и с другим моим большим другом, обнинским художником Анатолием Борисовичем Ананским, поскольку я с конца 80-х перебрался в Москву, а в Обнинске бывал наездами.
И все равно казалось, что он будет всегда, в любое время можно будет услышать его глуховатый низкий голос, и дружба наша всегда будет, но нет в этом мире ничего постоянного. Последние годы Стельмах жил один, уйдя в свой внутренний мир, жена умерла, детей у них не было, в доме из живых существ была только большая пушистая кошка, плюс книги, огромное количество книг, да фотографии русских гениев на стене.
Было в этом одиночестве позабытого всеми поэта что-то сиротское и трагичное.
…7-го апреля, на Благовещенье, Валерий Павлович скончался, совершенно неожиданно для всех окружающих. Потянулся взять с полки книгу, да так и умер.
Просто оторвался тромб. А душа просто отделилась от тела. Тело нашли не сразу. Друзья его по храму святых равноапостольных Владимира и Ольги, прихожанином коего Стельмах был многие годы, сказали, что такой уход - подарок от Господа. Не знаю, не знаю, поменьше бы их, таких подарков, мне по сию пору всё так же больно, и наворачиваются каждый раз слезы, когда его вспоминаю. Я, к сожалению, был в отъезде, далеко от Москвы, и не поспел на прощание, на Добринское кладбище, где к другим родным могилкам прибавилась теперь и еще одна – новая, его.
Был у него ровно за 2 месяца до его ухода, и как раз разговаривали и о смерти, и о крестном пути России, и о скором приходе в мир Антихриста. Словно по промыслу какому-то неведомому сами собой всплыли эти темы.
Валерий Павлович всё время работал, не позволяя душе лениться, подготовил свое собрание стихотворений Высоцкого, писал о Пушкине. Переводил Велесову книгу и древнего певца Бояна, сделал свой перевод «Слова о полку Игореве», кстати, вполне качественный. Вообще был в творчестве, да и в научных изысканиях настоящим профессионалом, каких сегодня остается с каждым годом все меньше и меньше. Вымирающее это племя, увы, в эпоху недоучек и дилетантов.
Лет за 10 до смерти глубоко уверовал во Христа, «Добротолюбие» стало его настольной книгой, воцерковился, соблюдал посты, старался жить в соответствии с церковными заповедями. Наверное, там все это качества будут востребованы Создателем мира.
Когда уходит яркий, духовно близкий тебе человек, как будто уходит часть тебя самого, и в зияющую трещину начинает тянуть нездешним холодом откуда-то из инобытия. Но осталась память в сердцах тех, кто знал В.П.Стельмаха. И остались прекрасные стихи, восстающие над травой забвенья. А книгу избранных стихотворений, что ж, видно мне издавать придется. Кому же еще-то? Чтобы его творчество перестало быть некою "вещью в себе", не пропало, и пришло из ящиков письменного стола к читателю.
Евгений Данилов
Москва, 2010 г.
.
***
Близко к области сна
Под шумящей березой лежу.
Как и она,
Небесам и земле подлежу.
1969
* * *
Господи, ну чт; мне в этом мире
Медных денег, телеграфных лент?
Жить бы раньше века на четыре
В славный век Артуровских легенд.
Там, где королевы не стареют,
Не проходит лето на полях,
Сила возрастает, не слабеет
В самых изнурительных боях;
Рыцари и девы нежно любят,
Ничего не требуя взамен,
Хоть порою их любовь и губит,
Постоянно всё, без перемен.
Нет без наказания коварства,
Есть надежда из могилы встать.
Кануло Артура государство,
Кануло и восстает опять.
А какие в той стране просторы,
Англия – на сорок королевств!
Колдуны, драконы, мандрагоры
Охраняют заповедный лес.
И, прошу я, чудо вот какое
Сотвори, всемилосердый Бог:
Чтоб неназываемым героем
Сделаться бы в той стране я мог.
Сделай, как прошу, и я не выдам
Это превращение моё:
За Тристрамом иль за Паламидом
Я б носил тяжелое копьё.
Поскачу, трубя, на запад солнца
На могучем вороном коне,
И Мадонна в небе улыбнется,
Да, с балкона улыбнется – мне.
май 1971 г.
***
Бумбарашка - белая рубашка -
Символ чистоты.
Для закланья этаким барашком
Был вначале ты.
Нет ни белых для тебя, ни красных,
И зеленых нет.
На своей землице собирался
Ты вздохнуть от бед.
В десяти грехах подозреваем,
Но не виноват,
Ты скитался по родному краю
Как неродный брат.
Злая бумажонка-похоронка
Всё отобрала:
Землю, и домишко, и девчонку,
И любовь села.
Счастье твое яблоком висело
Высоко зело.
И за то, что людям зла не делал,
Был побит ты зло.
Бумбарашка - белая рубашка -
Символ чистоты.
Для закланья этаким барашком
И остался ты. 1972
***
О, так мы портим все речами,
Что впору лучше замолчать!
"Матерь Божья, утоли мояпечали"...
Разве можно лучше этого сказать?
1972
КОСМОГОНИЯ
"Бог умер."
Ф.Ницше
А
ab
ovo
было
Слово
и Бог,
который
сотворил
два атома
всего лишь
и, разогнав
до скоростей
столь близких
к С Эйнштейна,
что и сам погиб
как первый физик
экспериментатор,-
столкнул их вместе
где-то во Вселенной,
был страшный взрыв,-
и в результате взрыва
образовался прото-газ,
который послужил сырьем
в дальнейшем превращеньи
для синтеза тяжелых ядер.
Так был закручен этот мир
и пущены на волю злые силы,
единый бог которых - Случай,
и никакой божественности нету
во всей работе этих сил лихих -
прекрасном и ужасном этом мире.
А мир наш грубою материей сложён
и детищ он своих, рождая, поедает
лишь с тою разницей от бога Крона,
что их обратно больше не извергнет:
уж так устроен он - всё сущее заране
позорной, беспощадной смерти суждено,
и самый факт, что нечто есть на свете,
уже конец его предполагает несомненный.
1971
***
Сколько же крови и слез
Стоил русский романс
Тем, кто его донес
До непонимающих нас?
1972
***
На простом деревенском погосте
Велимира зарыты кости
И растет там забвенья трава -
ЛЕБЕДА ЧЕЛОВЕЧЬЕГО РОСТА;
А могила затеряна просто
И забыты его слова.
1973
***
Не пишут писем родичи мои,
Уйдя в свои заботы и печали.
Взрослее стали и старей они,
Но чувства их ничуть не измельчали.
И равнодушие достигло глубины,
И ненависть дошла до апогея:
Жестокие до кошек пацаны
Жестоки взрослыми с женой своею.
У нас в груди не достает тепла
И нет нам друг до друга дела.
Лишь матери любовь по-прежнему светла:
Она не знает никаких пределов.
1973
***
Время приходит сознаться,
Что ураганом прошли
Страшные эти двенадцать
С лицами цвета земли.
Двенадцать апостолов мрака,
Ведомы самим Христом;
Битая сука-собака
Сзади с поджатым хвостом.
"Хочешь добиться свободы?
Сперва за нее пострадай:
Жизнь свою, честь и свободу
За чужую свободу отдай."
Много ж тогда заплатили
Всевышнему ростовщику:
Соль земли стала пылью...
И доныне в долгу, как в шелку.
1973
***
Поэты, совершив однажды требу
В этом, самом скорбном из всех мест,
После смерти возвращаются на небо,
Чтобы вечно жить там среди звезд.
1973
***
Российская поэзия -
Как Золушка из сказки.
Корила ее мачеха -
Советская страна.
В насильном браке рождены
Ублюдки-косоглазки,
А золотая рота
Как Геркулес сильна.
Стих вольный беспризорником
Шатается по миру
И попадает изредка
В цензурную печать.
Залезет он к маститому
В богатую квартиру,
У парня молодого
Не прочь погостевать.
И посторонней публике
Бродяга симпатичен:
Как в фильме - хоть бы убежал
От полицейских вор!
И вид на жительство ему
Довольно безразличен.
Я это понял,- и в стихах
Свободен с этих пор!
Янв.1974
***
Петь, стрелять и смеяться
В детстве хотелося мне.
Не забыть никогда
Этот бешеный вечер.
Мне казалось: лечу я
На быстром коне,
Ветер жгучей волной
Уперся в мои плечи.
Да, стрелять! - но на воздух!
Не в птиц! не в людей!
На воздушном коне
Над землей проноситься,
Чтоб далёко внизу
Отзвук песни моей
Богатырской, веселой
По лесам разносился...
1974
***
О.М.
Твои стихи напоминают слезы
Безмерного познания земли.
Печальные мальчишеские грезы
Свой плод наигорчайший принесли.
Могучий первенец всеобщей боли!
О, как пронзительно ты одинок!
Подвержен страху ты, но удержать не волен
Несущий гибель световой поток.
Ты, проходивший ведомством подземным,
Нам в небесах тропинку протоптал,
И, возвратив земле свой прах заемный,
На связь времен живую указал.
И казнь Петровская, что мне ночами снится,
И ощущение того, что век мой - волк
Рудиментарны, как твои ресницы,
Как совесть, честь и пред народом долг.
1974
***
Жив я или только снится
То, что никнет долу голова,
То, что сон приклеен на ресницах,
Что манит могильная трава,
Что во мне еще хватает силы
Этот смертный сон одолевать
И однажды в детстве образ милый
Виденный, в толпе не узнавать?
Нет, пока не в мире я видений:
Слишком для того мой сон тяжел.
Смертный сон - для лучших сновидений,
Он печали о несбывшемся лишен.
Значит, жив я; утешаюсь словом:
"Всем туда назначено идти",-
И стараюсь быть всегда готовым
К дальнему мгновенному пути.
Нет, меня пока не ожидают
В голубом нездешнем мире грёз:
Мне еще покамест дел хватает
В здешнем и зеленом мире гроз!
1974
МОЛИТВА ЧИТАТЕЛЯ
Господи, ну что мне в этом мире
Медных денег, телеграфных лент?
Жить бы раньше, века на четыре,
В славный век Артуровских легенд! -
Там, где королевы не стареют,
Не проходит лето на полях,
Сила возрастает, не слабеет
В самых изнурительных боях;
Рыцари и девы нежно любят,
Ничего не требуя взамен,
Хоть порою их любовь и губит;
Постоянно всё, без перемен.
Нет без наказания коварства,
Есть надежда из могилы встать,
Кануло Артура государство,
Кануло и восстает опять.
А какие в той стране просторы!
Англия - на сорок королевств!
Колдуны, драконы, мандрагоры
Населяют заповедный лес.
И прошу я, чудо вот какое
Сотвори, всемилосердный Бог:
Чтоб неназываемым героем
Сделаться бы в той стране я мог.
Сделай, как прошу, и я не выдам
Это превращение мое.
За Тристрамом иль за Паламидом
Я б носил тяжелое копье.
Поскачу, трубя, на запад солнца
На могучем вороном коне.
И Мадонна в небе улыбнется,
Да, с балкона улыбнется - мне.
1974
***
На краю оврага
Корнями в пустоте
Висите, не слабейте,
В сомнениях не тратясь.
Коль вы с землею связаны,
Никто вас не сильней:
Ни Антей, ни Пиночет, ни Апис.
С корней не отрываясь,
Стойте на своем.
Растите, благоденствуйте,
Набирая кольца.
Господь-Садовник вовремя
Вернет себе заём,
О преждевременном конце
Не стоит беспокоиться.
Старайтесь лишь, чтоб не был
Неправдой прожит день.
Что нужно, то останется,
Не подменяйте время
Собой.
От нас зависит:
Гнилой трухлявый пень
После себя оставить
Или младое племя.
В свое призванье вера
Да будет в вас крепка:
Не зря ж Он вас поставил
На краю оврага.
Сильна и ненасильственна
Дерева рука.
Чтоб подлинным стать деревом,
Нужна еще отвага.
На краю оврага
Корнями в пустоте
Висите, дожидаясь
Будущего ветра.
И небольшая малость
Осталась: и в мечте
Не позавидовать судьбе
Платана или кедра.
1974
***
Петь, как жаворонок поет,
В эмпиреях вися над родимым гнездом.
Ему кажется:
хлеб не станет расти
Без его участья.
Прямому делу природы
Своим помогать трудом -
В этом и есть певца
Настоящее счастье.
Над разоренной родиной
Прекрасный птичий полет
Даже во сне не приснится
Певцу народного горя.
И, от слез задыхаясь,
Петь, как жаворонок поет
В мертвенном воздухе
Над незапаханным полем.
1974
***
Детскими устами из довоенных лет
Сказано пророческое чувство:
Девочке досталось хлебнуть военных бед,
Она любила сласти и Искусство.
Вот она, указана мира суть:
Сладость, которую дети сосут,
Детская улыбка,
прелесть чистоты
И, лукавое Искусство, ты.
1974
***
Не откажи другому в сложности -
И будешь человек в толпе,
Но, пренебрегши осторожностью,
Не доверяй ее тропе;
И, злобой мира тяжко мучимый,
В своей гордыне не забудь,
Что всех других ничем не лучше мы,
Прошедших горький этот путь.
1974
***
И на восходе и на закате
(Как эта ноша легка!)
В белом свободно спадающем платье
Буду пасти облака.
Вы же с земли разглядите в оконце
Белых моих овец
Или сверкнет, отражая солнце,
Мой золотой венец.
И над землею носимый ветром,
От облак неотличим,
Буду летать я, томимый метром
Небесным, а не земным.
Когда же тучи мои утучнеют,
Мудрый Илья-пророк
Необоримой дланью своею
Их крови прольет поток.
И над землею громом раздастся
О любви божественный стих,
Но вразумить людей не удастся,
Он лишь напугает их.
В моей душе с каждым днем яснеют
Совсем неземные стихи.
Илья, возьми же меня скорее
В небесные пастухи!
1974
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ ОБ ОСЕНИ
1
Ждет мороза, по лужам разлит,
Холодец из сосновых иголок.
Одиноко синица свистит.
День осенний протяжен и долог.
Задержалася осень в лесу.
Ждать зимы живое устало.
Вся природа, теряя красу,
Никогда еще так не скучала.
Где же снег, всех усталых не враг?
Шел бы уж поскорее, и точка.
Малый куст, как сдающихся флаг,
Держит два бледножелтых листочка.
И в поднятии пальцев-ветвей
Есть такая мольба о снеге,
Как в руках голодных людей,
Тех, кто молят Бога о хлебе.
2
О моя плодоносная осень!
Как же горьки твои плоды!
Разрешаются все вопросы,
Завершаются все труды.
Это попросту умиранье,
Что всему завершенность дает.
То законный конец исканья -
Смертью прерванный птичий полет.
Лишь в безмолвии белом - свобода.
Вон из душной зеленой тюрьмы!
И душа моя, точно природа,
Тоже ждет не дождется зимы.
1974
***
Я хочу, чтоб отсохла рука
Разрушающих старые храмы,
Чтоб сыпучей покрылась паршой
Кожа всех истребителей книг.
В молодой астронавтики век
В том и драма, что нету драмы
В исчезающем старом - на взгляд
Современников шустрых моих.
Дорогой несуразной ценой -
Отрешеньем от жизни - мы платим
За попытку прожить без корней,
За изгнанье творцов за моря,
За поклонного культа подмен,
За кощунников дикие рати,
За копытами битые фрески
Соловецкого монастыря.
Но душа не теряет цели.
Ведь в конце коридора - свет!
Всё откроет нам Марк Аврелий
Иль мы сами найдем ответ.
1975
***
Давай расхимерим химеру
Великой прекрасной страны,
Вдохнем в нее прежнюю веру
И станем премного сильны.
Татарами станут татары,
Грузин не пойдет из грузин.
Бояться религии старой
Мог разве что дурень один.
Ведь люди мы - шорцы, карелы,-
Не яблоневые сады,
Чтоб нас выкорчевывать смело
И вновь кого надо садить.
Единственность и совершенство
Уводит в последнюю дверь
Постылое ваше равенство -
Народы съедающий зверь.
1975
***
Перестань бороться с дорогой,
Подними глаза к небесам:
Может, Бог из своей берлоги
За тобой наблюдает сам,-
Как на старой печи убогой
Деревенский прокуренный дед,
Подогнувши худые ноги,
В заскорузлой скребет бороде...
1975
LOOK ON MY PROP
Спиричуэлз
О, человек, посмотри на рассвет:
Look on My prop! 1)
Ты ли всё это создал или нет?
О, человек, посмотри на закат:
Этими красками ты ли богат?
Глянь на прекрасно устроенный день:
Чья там неба лазурная сень?
Глянь на звездный ночной небосвод:
Это звезды твоих ли щедрот?
Всё совершенство пчелы и слона
Не создала бы природа одна.
И в человека, чтоб он Мне служил,
Я бессмертную душу вложил.
Был Я твореньем доволен вполне:
Тварь с душой поклонялася Мне.
Но тех из вас, кто предался тельцу,
Продал Я дьяволу, их отцу;
А остальных, кто равенства взалкал,
Я для игры бесенятам отдал.
И так да будет до тех пор,
Пока к небесам не поднимешь ты взор!
1975
ПРИТЧА О СВЕТИЛЬНИКЕ,
или МУДРОСТЬ ДЛЯ СЕБЯ
Лишь с трусостью можно поступок связать
Поклонника мудрости ложной,
Кто, светоч возжегши, убрал под кровать,
Чтоб светом людей не тревожить.
Рыбак припозднившийся Бога хулит,
В потемках без света блуждая,
А свет мудреца под кроватью горит
И ноги ему согревает.
1975
***
Нет у меня ничего,
Кроме пути.
Им до конца моего
Буду идти.
Едок презренья дым,
Короб тяжел.
Давит мною самим
Выбранный долг.
Всё достоянье в ней,
В горной тропе,
Земных богатств главней,
Ценных толпе.
Родина! Мои дела
Забвением смой -
Лишь бы польза была
Тебе самой.
Всё, что я здесь нашел -
Остаток пути.
Короб велик, тяжел.
Надо идти.
Январь 1976
***
Расправясь с хандрой и болью,
Хожу смотреть на весну.
Еще и снега довольно
В моем заповедном лесу.
Снег скоро совсем растает
И всходы покроют поля.
Под ногами не грязь никакая,
А наша родная земля.
Апрель 1976
***
Люблю большие словари:
В них очень многое находишь,
Коль пишешь или переводишь
(Ты только чаще в них смотри!).
Люблю большие словари!
В них очень многое находишь:
Чужого слова темный смысл
И корни языка родного,
Что в глубине переплелись;
Или забытого святого
Вдруг обжигающую мысль.
Коль пишешь или переводишь,
Чужого слова темный смысл
Со временем да станет ясен!
Добьемся смысла старых басен
(На их запутанность не злись,
Коль пишешь или переводишь).
Ты только чаще в них смотри,
Дотошность их не отметая.
Люблю большие словари -
В них скрыта истина святая.
Ты только чаще в них смотри.
Люблю большие словари!
1976
БЫЛ ДРУГ У МЕНЯ
Приближается осень,
Золота и синя,
Мне она возвещает:
Был друг у меня.
Он не умер, о нет! -
Припевая живет,
И я верил всегда:
Далеко он пойдет.
Не украл он коня,
Не увел и жены:
Ничего не присвоил -
Признать мы должны.
Что он сделал? Пустяк:
В час беды моей злой
Он всего лишь ко мне
Обратился спиной.
Только этот пустяк
Весит много пудов:
Он кладет свою тень
В даль ушедших годов.
Из-под шкуры овечьей -
Волчий оскал:
Он всегда и во всем
Только пользы искал.
И уже ведь не раз
Среди белого дня,
Насмехаясь в душе,
Покидал он меня...
Спит, ничем не смущенная,
Совесть его, -
Что ж так жаль его ближних
И его самого?..
1976
"МОЛОДЕЦ, СПАСИБО!"
Помню длинный школьный зал
(Там еще был книг развал)
Я тогда тебе сказал:
"Молодец, спасибо!"
Улыбнулась мне в ответ
Девушка, что лучше нет,
Повторив за мною вслед:
"Молодец, спасибо!"
Далеко тот школьный зал.
Не пойму, чего я ждал?
Только это и сказал:
"Молодец, спасибо!"
Вдаль дорога пролегла,
Нас с тобою развела.
А за то, что ты была,-
Молодец, спасибо!
1976
ПЕСНИ МОЕГО ОТЦА
1
Пусть же я навеки проклят буду
(У кого прощения просить?),
Если я когда-нибудь забуду,
Как отец учил меня косить;
Если позабуду посолённый
Черный цвет моей родной земли
И с отцом посаженные клёны,
Что до самой крыши доросли;
Если, вдруг услышав, не узнаю
Песню, что любил он петь, шагая
По совхозным убранным полям:
"Не пыли ты, дороженька степная,
По тебе шагать далёко нам..."
2
Вплотную ночь придвинулась к костру,
Повисли звезды прямо на деревьях.
Косьба нас ожидает поутру,
После полудня - отдых, сушка, гребля.
Нехитрый ужин съеден весь давно,
Сейчас заварится и чай душничный...
Весь век покос мне помнить суждено
В колках березовых
между полей пшеничных.
Сейчас отец рассказывать начнет
Еще главу исторьи мест родимых
Иль, опершись о землю, запоет
.
Любимую им песню о любимой
(И он когда-то уходил в поход):
"В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая."
3
Шумная сибирская гулянка...
Для чего их собирал отец,
Как не для того, чтоб побалакать
О житье-бытье и, наконец,
Песню завести?
И замолкали
Вечные вояки со спиртным,
Если бабы песню запевали
Про вдову, или дивчину Галю,
Как ее казаки в плен забрали, -
Становился папа молодым...
И сейчас его мне голос слышится,
Собирателя разрозненной родни:
"Под окном черемуха колышется,
Распуская лепестки свои..."
1976
УСПЕНСКОМУ СОБОРУ В МАЛОЯРОСЛАВЦЕ
Здорово, Божий храм,
Амбар Святого Духа,
Венчаний и крестин
И отпеваний дом!
Сюда грехи придет
Замаливать старуха,
Привычно осенясь
Размашистым крестом.
Починена твоя
Неброская одежда
И колер поновлен
Небесных куполов
И ты на первый взгляд
Таков же, как и прежде,
Вот только жаль твоих
Немых колоколов.
И жалко мне твоих
Недействующих братьев,
Что по краям дорог
Как сироты стоят,-
И если их щадили
Времени объятья,
То реставраторы
И власти не щадят.
Мне нужен Бог, как друг,
Который не изменит,
Как Делатель судеб,
Как вечный Судия,
Дающий жизни смысл
И в горе утешенье,
Чтоб мог глаза горе
Поднять недаром я.
Так здравствуй, Божий храм,
Священник в светлой ризе,
Да продолжаются
Служения твои
Во имя Господа,
Во имя вечной жизни,
Для человечности
И истинной Любви!
1976
МУЗЫКА И ДУША
Скрипка, стрекоза Святого Духа,
Вновь зовет в эфирные высоты,
А душа ей отвечает глухо,
Погруженная в свою дремоту.
Музыка, за облаками рея,
Поднимается по нотным знакам
К золотым воротам Эмпирея
Лестницею, что видал Иаков.
Обретя гармонию кристалла,
Вот она у Господа в чертогах...
И душа догадываться стала,
Сколь ее пристанище убого.
Вслед за духом музыки стремится,
Так и просится долой из тела.
Ты следи, чтоб, как из клетки птица,
К небесам она не улетела.
1977
.
***
Воспоминаньем Леты
Всегда душа полна.
Качает амулеты
Летейская волна.
Давно уж нас заждались
На сонмище теней,
Куда мы обещались
Приехать поскорей.
Уедем же, уедем
В немое далеко -
В Элизий или Эдем,
Где будет всё легко.
1977
***
Голубое небо над землей зеленой
И плывут по небу облака...
Ноша жизни кажется легка
От голубизны, над ней склоненной.
Обживай прохладный дом пока,
Привыкай к шуршанью крыльев рока.
Надо жить, не ожидая срока,
Думать, что разлука далека...
1978
ПРИЕЗД СЕСТРЫ, 1958
Пёс на лошадь бросается с лаем,
Но свирепость его - только вид:
Вон хозяйка идет молодая,
Что вниманьем его одарит.
А отец, затворивши ворота,
Дочке лошадь поможет распречь.
Как видна кругом мамы забота:
Блещут окна и топится печь.
Постоянно в работе домашней,
Раскраснелось лицо от плиты...
Мама, мама, в заботе всегдашней
Всё хлопочешь, всё трудишься ты.
Под забором купаются куры,
Что так любят летать в огород:
Огурцами китайской культуры
Там сибирское лето цветет.
Отдыхают, усевшись на крыше
Чаи, дутыши, турмана, -
Разгонять их покамест не вышел
Дядя мой - местный наш сатана.
Он от водки не просыхает,
На всю улицу песни гремят:
То куражится и отдыхает
Смерть видавший вплотную солдат.
В обоюдном уже разговоре
Через двор папа с дочкой идут,-
О работе, о братьях, о Боре,
Чем там люди в деревне живут.
Боря, баловень деда и бабы,
Мал и только что начал ходить.
Впереди его жизни ухабы
И надежды его впереди.
Так спокойно во время обеда
За столом всё семейство сидит -
Словно внук на коленях у деда.
На всех нас наша мама глядит,
Как умеют глядеть только мамы -
С бесконечною добротой.
День сияет сквозь чистые рамы.
В мире - мир, в человеках - покой.
1978
ПОДРАЖАНИЯ ХАЙЯМУ
1
Жизнь - собиранье горестное бед.
Людей счастливых не было и нет.
А кто счастливым миг себе казался,
Не ошибался разве? - Дай ответ.
1977
2
Я смертен - ни при чем здесь психиатр.
Какая разница: катар или инфаркт?
И мне в заботе этой не помогут
Ни кардиолог и ни психиатр.
1977
3
Надо мною Господа нет в вышине.
Что же делать мне?
Я один в юдольной влачусь стороне.
Что же делать мне?
С кем соотнести мне зло мое и добро?
И нет мне забвенья и в чистом вине.
Что же делать мне?
1974
4
Ты, достигнувший звезд головой в самомненье своем,
Обвинивший весь мир - не себя - в невезенье своем,
Берегись, чтобы в старости, при подведенье итога
Не раскаяться горько тебе в поведенье своем.
1974
***
"Был бы я художник, написал бы..."
М.К.
Был бы я художник - написал бы
Восемь разновидностей тумана.
Первый - словно розовая дымка
На заре морозной утром ранним;
И второй - белесое созданье
(Может, это мелкий снег на фоне
Серого на тысячу оттенков
Нашего возлюбленного леса?).
Третий - он от тающего снега,
На огромном зыблется пространстве,
Поле и дорогу закрывает;
А четвертый - белизны молочной
У воды, порою сенокосной.
Пятому пусть фоном будут листья
Красные, зеленые, цветные:
Пятна листьев, черная земля
И во всем сырой осенний холод.
А шестой явился перед снегом,
Проверяет: травы порыжели?
Листья облетели? влаги хватит?
Спрашивает всех: к зиме готовы?
Вот седьмой - редеющие клочья
У вершин высоких стройных сосен,
Разгоняемые красным солнцем.
А восьмой - почти что осязаем,
Цветом бело-серо-фиолетов,
Справа - смутные ряды деревьев,
Слева - слабо зданья проступают -
Угадать их можно, не увидеть...
Был бы я художник, написал бы
Сотню разновидностей заката...
1978
***
Весело так на планете:
Лег и навек бы уснул.
Пусть лишь вода и ветер
Свой продолжают разгул.
Время развоплотиться,
Богу залог вернуть,
Время в ничто обратиться,
На небо возвратиться,
От суеты отдохнуть...
1979
ФИЛОСОФСКИЕ СТИХИ
Всё откроет нам Марк Аврелий
Иль мы сами найдем ответ...
Лишь закрою глаза - и хлынут
Гимназисты, учителя,
Архивариусы, святые -
Доморощенные Гегеля.
И со школой они, и без школы,
Императоры и рабы,
Духом сильные, телом слабы:
Львы, Георгии Амартолы.
Дилетанты, профессионалы,
Мужики себе на уме -
Все закладывали начало.
Мысли их зерно не пропало,
Не сгнило в земляной тюрьме.
Эта мысль в облаках витает,
А витает - значит живет!
Она в поле, в лесу обитает,
Не сгорает она и не тает,
Не скудеет, не пропадает -
Пчелой жалит, травою растет.
Я его не брошу в забвенье,
Деревенского мудреца:
Мы цепи удивительной звенья,
Никогда ей не будет конца.
...Свет ловить, самому светиться,
Поколениям передать
Лепоту неизменных традиций,
Поклонения благодать -
Вот достойная цель для жизни...
1979
***
И снова ливни в нашей стороне,
Осенние неласковые ливни.
Чем ветер завывает заунывней,
Чем ближе снег, тем лес роднее мне
Становится: является во сне.
Манят в нем не орехи, не грибы,
А ямб устойчивый или хорей моторный,
Манят деревья, кроны их и корни:
Трепещущие клены, дуб упорный,
Берез стесненные толпы.
Простой, с природой связанный мотив,
Он сам собой в стихотворенье входит:
Пригорками уже комбайн не ходит,
Приятен вид чернозеленых нив.
И с каждым годом жесткая душа
Просторы эти всё сильнее любит
И все цвета лелеет и голубит
И всё в себя вбирает не спеша,
Красою Родины дыша.
1979
***
Доходят рваными, с лакунами
К нам современные стихи,
Как будто шерстяными рунами
На ткани вышивали их.
Их, словно молью, страхом тратили,
Всю ночь не спавши до утра,
Потомки славы геростратовой,
Желающие всем добра.
1979
***
Осип, Марина и Анна,
Ольга, Борис, Николай...
Слава Тебе и осанна,
Боже,- да будет им рай!
Саша, Володя, Сережа,
Павел, Валерий, Андрей, -
Пусть были грешными - всё же
Умилосердися, Боже,
Всех под крылами согрей.
Всем нам блаженство желанно,
Горя хватив через край.
Осип, Марина и Анна,
Ольга, Борис, Николай...
1979
НЕТЕРПЕЛИВОМУ ДРУГУ
Оставь художнику свободу,
Святое право видеть мир, -
Не должен ничего народу
И чужд ему времен кумир,
Слепой, застывший без движенья:
Одно глухое раздраженье
Диктатом этим породишь:
Творец - не чье-то отраженье,
Не дрессированная мышь!
Он лишь движенье правды знает,
По ней болит его душа,
Он сам своим гореньем правит
Внимательно и не спеша.
И не толкай его к народу, -
Поверь, что не себе в угоду
Скрижали он свои скребет -
Он сам собой к нему придет.
И будет в нем не каплей малой,
Но человек среди людей,
С своею правдою, пожалуй,
И с головой хмельной и шалой,
Со всею самостью своей.
1979
***
Я люблю Маяковского раннего,
Я люблю Есенина позднего,
Да и Блока не за туман его,
Не за драму "Крест и роза", -
А за чувство земли, России
(Пусть всё время с собой в разладе),
Не за то, что все трое пили -
Что сгорели России ради.
Я от Осипа не открещиваюсь,
Владислав Ходасевич мне дорог:
Уж хватило им горя и нищенства
За свои немного за сорок.
Отшумели дискуссий баталии,
Где искусство друг друга било.
Есть во Франции, есть в Италии
Дорогие поэтов могилы.
Можно бы продолжать поминание,
Чтобы многих припомнить печали:
Вот идет по Руси дервиш-Хлебников
С мешком рукописей за плечами...
1980
ЕЩЕ ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ ОБ ОСЕНИ
1
Капли на ветках, как почки,
В самом конце ноября.
В тонком тумане молочном
Вновь рассветает земля,
Словно ребенок, ранима
В зеленой рубашке своей.
Снег, хоть бы ты, родимый,
Ниву укрыл поскорей.
Горестная картина,
Сердце рвет этот вид:
Ведь человек не машина,
Видит, что предстоит
(Снег поля не закроет -
Вымерзнет хлеб опять)
Будущею весною
Заново пересевать.
Нам суждено, как и древле,
Сеять и ждать урожай.
Будет всегда деревне
Непогодь угрожать.
Перед бедой природы
С техникой жалкой своей
Можем мы всем народом
Лишь горевать над ней.
2
Наконец небесною манной
Ночью выпал снег долгожданный
И поля надежно укрыл.
Дятлы весело застучали,
Белки шишками зашуршали,
Свет затмился от галочьих крыл.
Снег лежит одеялом атласным.
На душе и в природе ясно
И сегодня, и будет впредь.
Разомкнулись усталые вежды,
Пробудились опять надежды. -
Разве могут они умереть?
И над лесом такое сиянье!
Над землей, как благодеянье,
Улыбаясь, встает новый день
Для лесов, городов и пашен,
Для любой деревеньки нашей:
День-день-день,
День-день-день,
День-день-день!
1980
***
Так пройти, чтоб не замолкли птицы,
Дятел чтоб не перестал стучать,
У любого встречного учиться,
Больше видеть, больше замечать.
Жить и мыслить, как велит свобода,
А когда пора твоя придет -
Умереть красиво, как природа
Пышно умирает каждый год.
1980
НА ВЫСТАВКЕ КАРТИН
К.ВАСИЛЬЕВА
Русское поле. Тихий покой.
Девушка серп занесла над собой.
Этот покой никому не отнять -
И ни тебе, иноземная рать, -
Жги наши церкви, вытаптывай хлеб -
В непокоренной сгниешь ты земле,
Чтобы сошник иногда поднимал
Белые кости и ржавый металл.
Верный
художник выстроил ряд:
Муромец, Дмитрий Донской, Коловрат,
Брестская крепость и Сталинград!
1980
***
Высоцкий, шах, некупленный палас,
У телевизора убитая неделя...
Небытие затягивает нас,
Как очередь, как щепочку куделя.
Лишь начинаешь что-то постигать
В надутом мире сем ненастоящем,
Какую-то гармонию слагать
И неожиданно играешь в ящик.
Июль 1980
***
Вот она, старая тема
В памяти-океане:
Мне бы с отцом моим немо
В прежнем пожить балагане.
Возрастом умудренный,
Я бы ему не перечил,
Я б волновался, влюбленный,
Слушая умные речи.
Как мы там рано вставали,
Клали литовки на плечи,
До солнцепека махали,
Пока застрекочет кузнечик.
Сено сушили порядно,
Чтобы не пересыхало:
Дождик мешал нам изрядно,
Солнышко нам помогало...
1981
***
Нехоженые тропы,
Неторные пути -
Дорога, что всем скопом
Нам выпало пройти.
Проклятое болото:
И песни, и уют,
Работа и зевота
Болотом отдают.
И чертово ученье
Клянем, бубня в подол:
Кто без обеспеченья
В болото нас завел?
Мы жили не спешили
При Боге, не ничьи, -
Но сказку о вершине
Сплели бородачи.
И некий лысый фрайер
Из умных дураков
Сказал: - Дорогу знаю
До самых облаков.
А там, за облаками
Землица, право, ах! -
С молочными реками
В кисельных берегах. -
Что было кроме фразы
В том лысом трепаче? -
А всех провел, зараза,
На общем калаче.
От Бога мы свободны,
От денег, от земли,
Свободны от свободы -
Бесплодные нули.
И стыдно возвращаться,
И ходу нет вперед.
Попробуй-ка признаться,
Что кто-то главный врет.
Всё не видать вершины.
На кой нам этот срам?
И мужики с равнины
Подсвистывают нам.
И, вспоминая Вову,
Бредем по осоке.
Рука передового
На спусковом крючке.
1981
***
На этом виде церкви не хватает.
А так на месте всё - бор и дорога,
Сурепкой зацветающее поле
И ручеек, что прячется в кустах.
На этом виде церкви не хватает...
1981
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЛИБИДО
Либидо превращается в обиду
На горестное неустройство мира,
На века позабытые злодейства,
На правоту бессмысленных людей,-
И ябедой становится либидо:
Отеческое строгое журенье,
Потом - крещендо - грозные угрозы,
И клевета широкая как море, -
Либидо превращается в беду.
Мне Бог подскажет, что мне делать,
чтобы
Либидо обратилось бы в победу,
Конечную победу над собой.
1981
СТО ЛЕТ НАЗАД
Деревня. Ни хлеба, ни соли,
Ни мяса, ни молока.
Лишь очи съедает до боли
Поблеклого неба тоска.
Крестьяне - как мощи живые
С руками, что борона.
Всё это зовется Россия,
Калуцкая сторона.
Бороться с природой нет мочи:
Суровый Ильюха-пророк
То высушит всё, то измочит -
Всегда к христианину строг.
Земля что худющая кляча -
Заезженный старый одёр.
Столетьями мучают, плача,
Исхлестанный этот простор.
Уходят крестьянские дети
Гурьбой из распавшихся сел.
Где ж новый хозяин-радетель?
Ну хоть бы скорее пришел...
1981
***
Зачем-то Садата убили вчера -
Людей привлекает со смертью игра
И зависть и наглая сила
В глазах у убийц отразилась.
Но зло ничего не плодит, кроме зла.
И так уже эта планета мала,
А мир, начиненный враждою,
Пожаром чреват и бедою.
А где-то там по свету бродит добро,
Едва прикрывая от света ребро,-
Не с матом и кулаками -
С молитвою и со стихами.
Не многим понятна манера его:
Не просит оно для себя ничего
И терпит всегда пораженье
Со злом в бесконечном сраженье.
Не вечно терпеть пораженье добру!
Пускай к тому времени я и помру -
Дождетесь вы тихой победы
Когда-нибудь, напоследок...
1981
ПОДРАЖАНИЯ ЯПОНСКОМУ
1
Ласточка разбилась
И краснощекий мальчишка
Весело давит ее своим самокатом.
Твоя судьба, поэт!
2
Лежу, обнявшись со своим сердцем.
Сон не приходит, всё те же думы.
Капает с крыши, напоминая,
Что жизнь утекает капля за каплей.
3
Глянешь в газету: в углу страницы
Опять аккуратные черные рамки.
Без суеты, без излишней спешки
Бог производит сокращение штатов.
4
Словно ворона-растрепа
На неудобном сучке
Я устроился в жизни.
МЛАДШЕМУ
Да, инопланетяне мы с тобой,
Питомцы той же гибельной свободы.
Над беззаконной головой
Законные спешат сомкнуться воды.
В самом деле: закон нехорош
Или ты под него не подхож?
1981
***
Что из того, что в городе я рос:
И мать с отцом, и деды - из деревни.
Живет во мне и дедовский покос
И материнский подвиг ежедневный.
На равных шелестят в моей душе,
Стараясь что-то рассказать кому-то,
Береза в поле на меже,
Береза за оградой института.
Что из того, что я войны не помню:
Она пожаром по семье прошла,
Печалью бабьею заполонила дом мне,
Спалила, разметала, обожгла...
Березою меж сосен на меже
Живи, поэт, сосуд чужой печали.
Достанет скорбной радости душе.
Не торопись. Твой мир еще в начале.
1981
***
В.Канепиту
Осенние синие дали
И желтой палитры поля.
Не раз мы всё это видали,
Но здесь побывали не зря.
Прошли мы не как святотатцы
По хрусткой дубовой листве.
Здесь людям легко раскрываться
Навстречу цветам и траве
И - равно - навстречу друг другу.
Земле и небесному кругу
Мы ближе, попав в этот мир
Из тесных привычных квартир.
Оставив печальные грёзы,
Ты гулкому сердцу внемли:
Тебя провожает береза
В монистах до самой земли.
Декабрь 1981
ВЕНОК СОНЕТОВ
Евгению Петровичу ДАНИЛОВУ
1
Привет тебе, мой друг Евгений,
Философ, книжник, острослов!
Легко без всяких лишних слов
Среди твоих приобретений.
Люблю входить в твой кабинет
Под сень обильных книжных полок.
В окне далекой церкви свет -
Немого прошлого осколок.
А по стенам везде - картины
В манере новой и старинной,
И в масле, и в карандаше.
Как славно, что ты есть на свете,
Что ты меня сегодня встретил,
Художник и поэт в душе!
2
Художник и поэт в душе
Из тех, кто к нам заходит - каждый,
И даже тот, кто не однажды
Здесь был, всегда настороже.
Таит такие родники
Иной подъезд иного дома!
Мне эта улица знакома
Пожатьем дружеской руки.
Творится здесь не на показ
Система мифов, а не фраз
Из самомнений и сомнений.
Ты сам кудесник и пророк,
Но в древности пропал исток
Твоих парадоксальных мнений.
3
Твоих парадоксальных мнений
Не лучше мнения мои.
Как будто из одной семьи.
По крайности, из той же брени.
Апокалипсис мировой
Порою в каждом слове дышит.
Жена за стиркою не слышит
Иль притворяется глухой.
Ко мне выходишь, скажем кстати,
Ты не в шлафроке, не в халате -
В своем домашнем неглиже.
Тебя ужасного, родного,
И в чьем дому повсюду совы,
Давно не видел я уже.
4
Давно не видел я уже
По книжным поискам собрата
(Что ж, иногда и супостата)
И одного из тех мужей,
Кого извечно беспокоит
Нагая сущность книг.
Смотри
И объясни, что там такое
У них сияет изнутри?
.
Куда ведет нас этот свет? -
Туда, откуль возврата нет,
Где нет ни дна нам, ни покрышки?
Не станем обсуждать мы тут,
В какие дебри заведут
Прочитанные с толком книжки.
5
Прочитанные с толком книжки -
Могучий строгий хор певцов,
Тобой составленный из слишком
Разнообразных голосов.
Пускай гармонии в том хоре
Со стороны и не видать -
Я соглашаюсь здесь не споря:
Тебе дается благодать
Мирить прекрасное с полезным,
Воздушно-легкое - с железным
И всех сомнений знойный яд
Уничтожать сужденьем строгим.
И всё же книжки-недотроги
Бедой немалою грозят.
6
Бедой немалою грозят
Нам госмужи, а не мальчишки,
Поскольку во врага не шишки,
Коль что случится, полетят.
Доносится звериный вой
Далече из-за океана:
Там некто, слабый головой,
Народам вывернул карманы.
Приходится теперь и нам
Приобретать военный хлам,
Потуже затянув штанишки.
Эх, только б не было войны!
Для дела мирного нужны
Твои способные мальчишки.
7
Твои способные мальчишки -
И гордость и печаль отца.
Один глядит на роль истца,
Не по годам серьезен слишком.
Другой же прямо обвинитель,
Еще не вышед из пелен.
Куда ведут их судеб нити -
Вопрос пока не разрешен.
Два чистых режущих алмаза
Иль на одном лице два глаза
Иль двое маленьких котят
Или в одной ночи два стона
Неповрежденный и зеленый
Мир унаследовать хотят.
8
Мир унаследовать хотят
Мечтатель и поэт влюбленный
Неповрежденный и зеленый,
В котором журавли летят,
Где луг цветет, смеется речка,
Где есть и ревность, и любовь,
Где от единого словечка,
Волнуясь, закипает кровь,
Где ум и совесть есть, и честь,
И даже та надежда есть,
Что слово делом отзовется.
А наш товар - одни слова, -
Их варит наша голова.
А мир в наследье не дается.
9
А мир в наследье не дается:
Идет к нему ребенок бос,
А он, как неразумный пес,
Рычит, кусается, дерется -
Мир, породивший нас с тобою,
Который при рожденьи был
Его создавшим Богом Сил
Завернут нежно в голубое.
Как изменился он с тех пор! -
Таскает души словно вор
И над потерями смеется.
То бык, то бабочка, то змей
Шестиголовый; он - Протей:
В любого зверя обернется.
10
В любого зверя обернется
Коловращение судьбы.
Мы часто перед ней слабы,
Как Тёма с Жучкою в колодце.
О где нам мужество занять
Предназначение понять,
Не быть гусями на откорме,
Гемоглобин имея в норме?!
Пускай тебя глаза с прищуром,
Ведомы Богом или чуром,
В упор не видят до поры
(Хоть человек и не иголка).
Наш век не ласковее волка
И зубы у него остры.
11
И зубы у него остры,
У века нашего, собаки.
Стальные челюсти во мраке
Тебя стараются разгрызть.
Но стоит ли нам их бояться?
Я всё же думаю, что нет:
Боязнь быть съеденным в обед
Не даст тебе за дело взяться.
Пока у мира время есть,
Пока мы сами еще здесь -
Давай по рюмке дербалызнем.
У нас же пир на всю страну, -
И, поминая старину,
Мы не последние на тризне.
12
Мы не последние на тризне
По старом мире, милый друг.
Что перед вечностью испуг? -
Оттуда только радость брызнет.
Века прекрасных заблуждений
Не зря минули, друг Евгений.
Не должно то совсем пропасть,
Чего Россия только часть.
Но будетляне той страны
За часть почесть себя должны
Соборной будущей отчизны.
На самой лучшей из планет
В печали вечной смысла нет.
Надейся на победу жизни.
13
Надейся на победу жизни.
На все загадки впереди
Не хватит умников, поди -
Они чем дале, тем сюрпризней.
Земля, по счастью, не подвластна
Мечтателю ни одному,
Не то б столкнули мы во тьму
Ее усилием согласным.
Знай, что-то новое наступит,
Обособление отступит
И вера выйдет из норы, -
Пусть в это время мы с тобою
Гулять уедем в голубое,-
О чем грустить нам до поры?
14
О чем грустить нам до поры?
О третьей трети уходящей,
Обманной и ненастоящей?
Что ж,- не навек ее дары!
Спасибо, мало погостила,
С ума в насмешку не свела,
Лишь ненароком поманила
Да беглым взглядом обожгла.
.
В своей жестокой красоте,
В непреходящей нищете
Вся жизнь пройдет - и наши пени.
Сквозь шум осеннего дождя
Кричу в пространство, уходя:
- Привет тебе, мой друг Евгений!
МАГИСТРАЛ
Привет тебе, мой друг Евгений,
Художник и поэт в душе!
Твоих парадоксальных мнений
Давно не слышал я уже.
Прочитанные с толком книжки
Бедой немалою грозят.
Твои способные мальчишки
Мир унаследовать хотят.
А мир в наследье не дается:
В любого зверя обернется
И зубы у него остры...
Мы не последние на тризне.
Надейся на победу жизни.
О чем грустить нам до поры?
1982-1985
.
ФЕВРАЛЬ
"My soul is dark..."
Byron
Смеркается. Серебряная сечка
Из снега заштриховывает город
Нездешней, вычурной архитектуры:
Решетки, колоннады и мосты.
Немыслимая Севера Пальмира
В краю болот, камней, песка, морошки,
Берез...
Архитектурный бред Петра,
Екатерины и Елизаветы.
Снег сыплет сверху, тут же превращаясь
В сырое месиво на тротуаре.
Мрачнеет небо.
Грузный Исаакий
Не отличить от низких облаков.
Настолько мрачно здесь, что почему-то
Невольно думается, что сегодня
Такое ж небо надо всей Россией
От Петропавловки до Колымы.
Нева укрыта панцирем свинцовым.
Непрочен он. Коварно притаились
Там, подо льдом, безжалостные воды -
Лишь ветра ждут, чтоб город затопить.
.
Сливаясь, как на стершейся гравюре,
Мутнет вид.
Лишь тускло отливает
Как меч Господен, шпиль Адмиралтейства.
My soul is dark. Душа моя мрачна.
*
И всё же - пусть мы в суете погрязли -
Вся наша жизнь есть черновик, и только
Чего-то высшего. Чего - не знаю.
Но только к нашему нетакобытию
Оно относится как этот город -
(Его иным вы знаете, конечно,-
Нарядным, в майской зелени парижской) -
Относится к наброску моему.
1982
***
А я букет составляю
Из трав различных народов.
Вот пышный ковыль татарский -
Его семя впиваться способно
Не только в одежду, но в кожу,-
Мы как-то им в детстве играли.
Вот пряный тмин белорусский,
А вот иван-чай карельский.
Букет мой не обойдется
Без пестрых туркменских тюльпанов,
Без терпкой полыни калмыцкой,
Без розовых и пунцовых
Насыщенных роз Украины.
В нем есть цветы отовсюду -
Из мест, где я был или не был
Еще, - и всё это вместе
Перевито российским хмелем.
*
Надеюсь, идея понятна:
У каждого свой характер,
На всех других не похожий.
И каждый народ - он тоже
Как этот букет составлен.
1982
ПУСТЬ ГРЯДЕТ
" Edipo re" P.P.P.
Мы достойны того, что было.
Мы достойны того, что будет.
Мы достойны Дега, Рафаэля,
Мао, Сталина и Муссолини.
Конформист и ниспровергатель,
Праведник и крамольный ангел,
Мы достойны бича сатиры
Пьетро Паоло Пазолини.
Даже если Грядущее грянет,
Знаю я, всё равно мы будем
Даже веру во всетерпимость
Проповедовать нетерпимо.
Так пускай же она приходит,
Третья, страшная, мировая,
Пусть горбатых могила исправит.
Может быть, человек из последних,
Землю мертвую возлюбя,
Наконец-то оставив бредни,
Мир начнет исправлять - с себя.
1982
СНЫ
1
Вижу я во сне колхоз.
Будто лезу я на воз.
На возу сидит девица.
Вот какое стало сниться.
Гипнографию такую
Фрейд небрежно растолкует.
2
Сон, однако, не иссяк:
Кто-то у меня в гостях.
Профиль горбонос чеканный,
То Ануш, иль просто Анна;
Благороднейшая дама
Мне читает Мандельштама
(За окном не ночь, не вечер...):
"Что поют часы-кузнечик..."
Там есть лишних три куплета.
Мигом я смекаю это
И стараюсь записать,
Но перо, ни дать, ни взять,
Чертит бусинки упрямо:
Это ж почерк Мандельштама!
Я, понятно, удивляюсь
И мгновенно просыпаюсь,
Не запомнив ни стиха.
А Ахматова: "Ха-ха!"
Чудеса: из дней минувших
Хохот слышу я, проснувшись.
1982
СТИХИ, НАПИСАННЫЕ В ДЕРЕВНЕ
1
Сергей Иваныч, хитроумнейший мужик,
Последний из династии крестьянской,
День целый горстку шефов городских
С работы на работу переводит -
Что сделано на т реть, что вполовину.
А в это время парни-удальцы
Из местных, сбившись в стаю, как грачи
Перед отлетом, тихо говорят
И жгут костер на берегу ручья родного,
Прощаясь с низким деревенским небом,
Холодным ветром и сухой ветлою.
Им всем назавтра в армию идти
И мало кто из них назад вернется...
2
Горланят севшими за зиму голосами
Счастливые - при курах - петухи,
А девушки с печальными глазами,
Чьи невесть где пропали женихи,
В колхозы ездят вместе с мужиками,
И, на тяжелую работу вставши,
Хоть не всегда она им по зубам,
Всё как бы просят помощи у старших...
Я понимаю их, безмужних, погулявших,
И всё ж ответного намека не подам.
3
Прост метод пародиста Иванова.
Вот весь он в трех словах:
придраться к слову,
Нагородить побольше чепухи
И выдавать всё это за стихи.
Такой же творческий, если хотите, почерк,
Имеет каждый деревенский кочет,
Который топчет кур, когда захочет,
Но в общем с ними ковыряется говне,
Со всей куриною породой наравне.
4
Прозреваю
Снега слой над собой,
Нетяжелый
И такой голубой, -
Мне под ним
Приятно будет, как земле,
Нежной травкой прорастать в тепле.
Прозябаю,
Как набухшее зерно,
Созреваю,
Как грядущее вино, -
Пусть не знаю
Я ни вкус его, ни цвет -
Хмель его гуляет в голове.
Мы прорвемся,
Как зеленые листы,
Прямо к солнцу
Настоящей правоты.
Знаю, нету
Никакой печали тут:
Снег растает, облака поплывут...
Май 1982
НАЧАЛО ХОРА
Сорок сороков
В белокаменной
Храмов без голов,
Обезглавленных,
Храмов без крестов,
Обескрещенных,
Без колоколов,
Обесчещенных,
Без Бога, без чёрта
Людей без счёта.
1982
***
Я родился, и рос, и мужал,
у меня появился наследник,
Миловидный, как ангел без крыльев,
в решениях скор,
Верный единомышленник и собеседник,
Честный, смелый, упрямый, прямой, как топор.
Отличала его
за несбыточным злая погоня,
Несомненный талант,
постоянная тяга к стиху,-
Но и сам он повис,
как последний дурак на балконе,
И меня он продал болтуну за понюх табаку.
Вот куда завели меня
вечные поиски веры
И теперь с каждым днем
всё отчетливей чувствую сам,
Как упавшее небо меня удушает
сорвавшимся пологом серым,
Солнце красной собакою
мчится за мной по лесам.
1982
КОЛОКОЛ
Мне соловецкие мальчишки рассказали:
На дальних островах, среди камней
Солдаты в древний колокол стреляли,
И рикошетом пули отлетали,
А колокол звенел, медяный чародей,
Под пулями досужих дикарей.
Поэт! будь колоколом бед народных!
В немой ночи будь светом, не молчи,
Веди под пулями людей свободных,
Трибуном будь, звездою путеводной -
Хоть хриплым звуком, но звучи!
1982
***
Н.Л.
Темнеют волосы и выцветают очи,
Но с каждым годом ты становишься красивей
И начинает изнутри светиться
Твое одушевленное лицо...
1982
.
ДИПТИХ
1
Интеллигенция, холодная комета,
Привыкши самомнением пустым
Себя считать по интеллекту где-то
Меж Аристотелем и Львом Толстым,
Проводит дни свои в бесплодных спорах,
И в этих спорах между слов сквозит
Всех мировых вопросов ворох, -
А их без Господа не согласить.
В чем этой жизни смысл?
Не в нашей драме.
Раз Бога нет - и смысла жизни нет,
И мы лишь пыль, носимая ветрами.
Быть может, в этом весь секрет
Сегодняшнего колебанья мысли...
2
Кому молиться будем? деревам?
Траве? камням? умершим людям?
звездам?
Ночному ветру? пламенным стихам?
Ведь человек для поклоненья создан.
А, может, детям? Право, в наши дни
Ребенок превращается в кумира,
В божка домашнего.
Кто ж будет их хранить,
Жильцов далеких будущего мира?
Куда идет он, современный человек?
Язычник новый, он всего боится:
Себя, природы, запредельных рек,
И жаждет в водке утопиться.
Но верующий помнит каждый миг,
Что Он придет, и будет спрос велик.
1982
ПРОЩАНИЕ С БАЛТИЕЙ
В ритме Окуджавы
На слившиеся с небом лесистые холмы
Пушистый снег тихонечко садится.
Из благодати теплой лифляндския зимы
Не хочется пока что торопиться.
Большой России дети, попробуем понять,
Что родина, чем меньше, тем дороже, -
Такая небольшая, что может глаз обнять,
А так болит, заботит и тревожит.
Не будем суетиться, спокойно посидим,
Как в парке на скамеечках рижане.
Вот здесь, при этих соснах, давай поговорим,
Зачем живем и что мы продолжаем.
Опять в дорогу гонит суровый календарь;
В груди щемит, что пользы притворяться.
Стучит в стекло водою не август, а январь;
А осень не умеет повторяться.
Рига,1983
***
Протва холодная, холодная Протва...
Когда-то здесь гуляла татарва,
Копыта конские месили грязь
И был среди татар московский князь:
Татарами он укреплял свой стол,
Превыше правды ставил произвол.
Порою, глядя в те седые дни,
Досадуешь: ну для чего они
На брата ябедничать ездили в Орду,
Тем укрепляя русскую беду?!
Пусть говорят, что книжен был и лих
Тот князь, способный убивать своих
И гибкою политикой собрал
Своим потомкам верный капитал,-
Я холоден.
Душа моя не с ним,
А с тем, другим, Черниговским, святым,
Кто принял смерть, не поклонясь кусту,
Остался верен своему Христу...
1983
ОДА ОТШЕЛЬНИЧЕСТВУ
Где ты, мое жилище
С окошком на закат
В стране, где ветры - свищут,
А травы - шелестят?
Где книги, книги, книги
И нет совсем людей.
Подобием ковриги
Вся степь блестит в слюде.
Где полыхает печка -
Живое существо,
А чтоб позлить сердечко
Так нету ж никого.
Придет ко мне Земфира
Ну разве что во сне.
А до большого мира
Какое дело мне?!
Стреляют, убивают:
Так это ж не у нас.
А нас Господь, я знаю,
Оставил про запас.
Жаль, не с кем поделиться
Открытием своим,
Что спел мне светлолицый
Кудрявый серафим.
.
Где ты, мое жилище
С окошком на закат
В стране, где ветры - свищут,
А травы - шелестят?
1983
НА ЧЕТВЕРТОЙ ГОДОВЩИНЕ
ПАМЯТИ В.ВЫСОЦКОГО
1
На Ваганьковом, вправо от входа,
Где цветы и толпа народа,
Я стоял часами не раз.
И поверь: не пижонство, не мода,
Только правда, любовь и свобода
Собирают к Высоцкому нас.
Есть в России святые могилы
До того притягательной силы -
В изумленье ввергает иных.
Нам с тобою жить приключилось
В дни, когда в Москве появилась
Удивительнейшая из них.
...Ты в погоне за суетою
И совсем заморочен Москвою,
Но свободных есть три часа...
Приезжай, отдохни душою,
В карауле почетном стоя
И послушай людей голоса.
И я верю: ты станешь чище
И в себе дорогу отыщешь
На свою высоту, наверх,
Если станешь Высоцким мерить,
Если станешь в Высоцкого верить,-
Вот какой он был человек.
На Ваганьковом, вправо от входа,
Где цветы и толпа народа
В день любой, в любую погоду,
В дождь и снег, уж четыре года...
2
Я спокоен - мой бог - В.Высоцкий.
Я спокоен - мой бог - Мандельштам.
Вы же, тысяцкий, и вы, сотский,
Вы молитесь иным богам.
Мы же здесь все сплошь рядовые
(Генералов нет у любви),
Кто впервые и кто не впервые,-
Все родные и все свои.
Здесь девчушки есть пэтэушки,
Голубятники-пацаны,
Здесь с кошелками есть старушки,
Доктора, ветераны войны,-
Те, кого она зацепила,
Золотая Володи душа.-
Те ж, кому его пенье не мило,
Кто не понял в нем ни шиша, -
Удаляются не спеша,
Мишурою в душе шурша.
Моего поколенья здесь мало...
И хватаешься за сердце: ах! -
Поколенье, что нас рожало,
Сплошь легло на военных полях.
Я один, словно во поле колос,
Потому что ни их, ни нас, -
И хрипит Высоцкого голос
Всё о нас, всё о нас, всё о нас:
О погибших, о нерожденных,
Об оставшихся в дураках -
О безгласных и отрешенных,
Может, временем осужденных
На забвение, тлен и прах.
Я спокоен - мой бог В.Высоцкий.
Я спокоен - мой бог Мандельштам.
Вы же, тысяцкий, и вы, сотский,
Вы молитесь иным богам.
1984
НА ВЫСТАВКЕ ХУДОЖНИКА
АЛЕКСЕЯ ТИХОНОВА
Снег за окном музея
Его картин живее.
1985
***
В светлой холодной темнице
С узким высоким окном
Схимник поет бледнолицый
Думы о мрачном былом
И удивляет немало
Старого ключаря:
Вроде бы не пристало
Стенам монастыря
Слушать безбожные байки
Всё про старинушку-Русь
Да про разбойные шайки
Неуловимых Марусь.
Разина с Пугачевым
Славит крамольник-монах:
"Те, кто был бит и окован,
В Божьих очнутся садах.
Господеви, недостойный,
Ныне я славу пою:
С Богом распятый разбойник
С Ним очутился в раю."
1985
***
Играю я на оловооргане
Одну мелодию, который год -
Всё жду, когда внезапно грянет
Хвалебный гимн, а то - наоборот.
Пиликаю на нем, как на баяне,
Не трогая басов, одной рукой, -
И, признаюсь, гораздо больше занят
Красотами поэзии чужой...
1985
МАТЬ И ДОЧЬ
Возвращается в тайгу, "к медведям",
Мать и дочь - неполная семья.
Слишком много "маленьких трагедий"
Знает нынче родина моя.
Бросив порт на западе далекий
И единой доченькой дыша,
Рвется к опустелому порогу
Домовитая сибирская душа.
А причиной бегства - та же Светка -
От портовых уберечь ее котов -
Несмышленая четырнадцатилетка,
Две недели до пятнадцати годов.
С бабочкою схожа и с ромашкой...
Но уже цинично бьют в глаза
Папины портовые замашки,
Папы ресторанная краса.
Где он и зачем он вас оставил,
Лысый желтоглазый ваш блондин?
Верно, всё скитается один,
Превративший жизнь в игру без правил.
Ах, Тамарочка, не обуздать породу! -
Эта побрякушка рвется в бой.
Призадуматься - так сразу в воду:
Для кого ты жертвуешь собой?
.
Всё в тебе по-бабьи неумело...
Как нужна мужская вам рука!
Ноет грудь, всё тело изболело
И почти смертельная тоска.
Мы сроднились в толчее вагонной
Под колесный рокот-разнобой.
Не таясь, коленопреклоненно
Плачу я над вашею судьбой.
1985
АФАНАСИЙ НИКИТИН
Никому моя обида не обидна
В этом царстве тварей неподобных,
Чумных городов с плохой водою,
Где с заезжими чужими мужиками
Женки ****ским образом живут.
На Россию то одно похоже,
Что князья обманливы, как наши, -
Что понравится - сейчас отнимут:
Дом, жену, имущество какое -
Им-то нужно, а тебе зачем?
Ни среды, ни пятницы не знаю,
С басурманами хожу молиться:
Поклоняюсь ихнему Аллаху,
А своих постов не соблюдаю.
В том и счастье всё, что Бог - един.
Лишь бы не тащили в свою веру,
Не вязались с этою докукой.
Если все-таки Господь попустит -
Лучше я погибну на чужбине,
Только русской веры не предам.
Если написанье сохранится -
Знамо будет: не своим желаньем,
Не из праздного пустого любопытства:
Как Садко в пучину, был я ввержен
В черную Индийскую страну.
Я с чужим, заемным плыл товаром,
Вдруг навстречь - разбойники-татары...
Люд побили весь, товар побрали...
Как теперь глядеть я стану в очи
Тверичам, соотичам моим?
За спиною - яма долговая,
Впереди - некрепкая надежда
Все вернуть и самому вернуться...
Так ли моя доля бесталанна?
Вроде я купчишка неплохой.
Но индийцы меж собой воюют,
Вовсе им сейчас не до торговли,
Всё сдается им, что я - лазутчик...
Я в тоске не раз ночами думал:
Не сносить мне буйной головы!
И боюсь: далекие потомки,
Притчу моей жизни излагая,
По обычаю всё изоврут невольно...
Что ж, слагайте сказки про Афоньку,
Про великую индийскую любовь!
Мне же, одинокому скитальцу
По поганским землям басурманским
Небеса с овчинку показались,
Показалась Индия - тюрьмою,
Словно князю Ольгови - Родос...
1985
***
Жизнь смеркается. Всё застыло.
Ледяное замкнулось кольцо.
Старый мир, как супруг постылый,
Укоризненно смотрит в лицо.
На глазах превращаются в память
Люди близкие, все подряд.
Лира твердая, словно камень,
На веселый не строится лад.
Ветер хлещет всё злее и шире,
Наши души как свечи туша.
На нелепом на жизненном пире
Засиделась ты что-то, душа.
1986
ПАМЯТИ Н.С.ГУМИЛЕВА
Чтоб небо было целокупно,
Его Ты ставишь на крови.
Жертва чистая нового мира,
Россов первенец, Гумилев!
Ты наш камень краеугольный,
Из первейших первый поэт!
О, тебя навеки запомнил
Эзбекие, каирский сад,
И кудрявые серафимы
В небе славу поют - тебе!
Черной Африки, белой Европы
Все пути-дороги прошел,
Всех мальчишек мечты вековые
До единой осуществил!
Морем плыл, в пустынях скитался
И в тропическом знойном лесу,
Возвращался с войны героем,
Огневые везя стихи.
В тех стихах тобою воспеты
Леопарды, жирафы, слоны,
Львы, красавицы, антилопы,
Водопады и жемчуга.
...Всё ждало тебя с нетерпеньем
В граде Питере на Неве:
Поросль нежная юных поэтов,
Молодая жена и враги.
Но была еще и другая
Твоя будущая вдова
С малым сыном - им всем предстояло
Твоим именем пострадать.
...Наконец, исполнились сроки,
Всё сбылось, как сам предсказал:
На рассвете над темной Невою
Расстреляли тебя без суда.
Увезли на телеге тело
Под рогожей с десятком других,
Золотую душу поэта
Бог-зиждитель забрал себе.
И убийцам твоим нечестивым,
Кои ведали, что творят,
Никогда прощенья не будет:
Мы простим, да Господь не простит!
1986
СОНЕТ
(Страничка из дневника)
Я книжку Сани Кушнера купил
Удобного карманного формата
И с ней такое чувство ощутил,
Как будто встретил ненароком брата.
Пускай мы разных с Санею кровей
И ничего я для него не значу, -
Но это ж несомненная удача -
Иметь таких возвышенных друзей!
Мы с ним в такие выси залетим -
Хоть посылай за нами космонавтов!-
И там мы встретим всех, кого хотим
Из переплывших вечность аргонавтов.
А, погуляв, вернуться можно вновь
На Землю, где Надежда и Любовь...
1986
ВЗГЛЯД
Мельком взглянув на меня,
словно зеркалу, мне улыбнулась.
Эй, вернись, оглянись!
Зеркало хочет тебя
Видеть, ласкать, обожать,
без конца любоваться тобою...
Но ты куда-то бежишь,
безвозвратно теряясь в толпе.
1986
***
Какую б женщину я, встретив, улыбнулся?
Ты скажешь: ту, которая красивей.
Но красота всегда, везде чужая -
В лес смотрит, сколько волка ни корми.
Тогда ты скажешь: значит, молодую.
Опять ты попадаешь пальцем в небо:
Я улыбнусь, увидевши ребенка,
Трех-четырех сотрудниц на работе
Иль просто в добром здравии жену.
1987
ИОСИФУ БРОДСКОМУ,
ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ВЕСТИ
О ПРЕДСТОЯЩЕМ ПРИСУЖДЕНИИ ЕМУ
НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ПО ЛИТЕРАТУРЕ
От белоруса, не знающего белорусского языка,
Вечному питерцу Бродскому, издалека -
Радоватися в твоей Йокнапатофе,
Вспоминая архангелгородский картофель,
И грустить, не могучи вернуться в страну,
Поставившую тебе дыханье во всю ширину,
Такое, что Нобелевскому комитету
Констатации факта не преминуть.
Жаль, уважаемый, книг твоих нету
На родине, - ей же не привыкать
Канонизировать своих лучших поэтов
Посмертно, лет через двадцать пять.
За коренную особенность эту
Прости ты ее, суровую мать.
22.Х.1987
РОМАНС ДРУЗЕЙ
Лёне Миснику
Мы все живем на пятом этаже.
Над головой и крышей - только небо.
А там, внизу - земля,
она черствее хлеба,
Земля неотвратимых платежей.
Но иногда, пробивши потолок,
В своем любимом небе мы летаем,
Его давно своим
по праву мы считаем
И всё в нем знаем вдоль и поперек.
Как мало надо нам, чтобы запеть,
Барахтаясь в своем нелегком быте! -
Посредством редких встреч
и дружеских со-бытий
Стараясь смерть и сон преодолеть.
В России стихоплеты-чудаки-
Мечтатели да не переведутся!
За дружеским столом
не раз они сойдутся
Опять, благоразумью вопреки.
От суетной судьбы на волосок,
Не позабыть, не перепутать мне бы,
Что мы живем, друзья,
в соседстве близком с небом,
От вечности чуть-чуть наискосок. 1987
МЕЛОДИЯ ДЛЯ ТРУБЫ
Цветок на могилу Ларисы Шепитько
Прости, Лариса, что живу,
Что комары меня кусают,
Что не кормлю собой траву.
На небесах душа босая,
Прости, Лариса, что живу.
Зачем вам рано уходить,
Сумевшим тайны прикоснуться,
Познавшим, как писать, любить,
Снимать, играть, домой вернуться?..
Зачем вам рано уходить?
Таланта солнце светит всем,
Всем нам, худым и недостойным,
Ведущим всяческие войны,
Таланта солнце светит всем.
Прости, Лариса, что живу,
Зачем-то Богом сохраняем.
Я, может, лишь затем живу,
Чтоб, от судеб обороняем,
Вложить в стоустую молву:
"Прости, Лариса, что живу."
А впрочем, что там говорить:
Не заслужил я права вроде,
Чтоб сметь прощения просить
Ни у тебя, ни у Володи... 1987
***
1945
"Пролетают кони да шляхом каменистым..."
Эту песню я пел в колыбели,
Вот ей-Богу, нисколько не вру,-
Чем потешил мать и сестру,
Говорить научившись еле.
Скоро папа с войны вернется,
Рад жене, ребятишкам рад,
И рассказу их улыбнется,
Наш ефрейтор, старший солдат.
Надо мною сестра склонилась,
Что за чудный голос у ней!..
Эта песня очень годилась,
Чтоб баюкать больших и детей.
1987
***
1950
"Я знаю, жена, ты не ждешь,
Рвешь письма мои, не читая.
Встречать ты меня не придешь,
Об этом я знаю, родная."
А.Клещенко. "Колыма".
Нет, ждала, хоть о том не шумела,-
Ошибаешься, мудрый зэк! -
Если дети, любовь или дело -
Много вынесет человек.
Нет, не видел я слезной влаги,
Хоть надолго застыло лицо;
И писал я в далекий лагерь
На в простую линейку бумаге
Свое первое письмецо.
Мой отец достоин поклона
Хоть за то, что, забывши страдать,
Он из лагеря непреклонно
Ухитрялся семье помогать.
1987
.
***
1953
"Москва тверда, Кремлем горда,
Здесь Сталин наш живет..."
"Гимн Москве".
Мы в тот год на уроке пели
Препомпезнейший "Гимн Москве"
На мелодию Мурадели,-
Мы исполнить его не успели -
Божеству sic transit приспел.
Значит, Божья-то справедливость
Торжествует, в конце концов?!
Я не знаю, чего он не вынес -
Может, крови наших отцов?
Дешева была кровь;
похоже -
Дешевле, чем хлеб и металл,-
В той стране, где "всего дороже
Человеческий матерьял."
Где и слово такое сыскали,
Во каких таких словарях? -
Уж и мяли людей и трепали,
Перековывали, искореняли,
Переделывали второпях.
В нас плоды того воспитанья,
Только это не сталь, а страх.
...Как угроза и напоминанье -
Этот гимн Москве на костях.
1987
***
С годами чаще, как ни странно,
Я вспоминаю вновь и вновь
Давида и Ионафана
Неистребимую любовь.
Среди раздора и разора
Да светится она всегда -
Вселенского первособора
Неугасимая звезда.
Как жаль, что нам не дорога
Способность, нужная сегодня
В другом увидеть не врага,
А друга верного Господня.
1989
***
Трава, седая от росы и паутины,
В кустах порхают стаи воробьиных.
Сподобь, о Боже, миг понять единый
Про холодеющие русские поля.
В полях уже сменяет иней росы,
Конец дает ответы на вопросы.
Под ветерком плакучие березы
Ветвями-косами уныло шевелят.
Гроза повсюду дров поналомала,
Но вновь весной начнется все сначала.
В каком семействе дерево упало? -
Об этом вечно помнить не велят.
Жестки природы вечные законы,
Они издревле были непреклонны:
Установленьем древнего канона
И нерожденных требует земля.
Постигни смысл невинного посева
И Божий замысел прими без гнева,
Губами в такт знакомого напева
Молитвенно и грустно шевеля.
Благословенна жертва ради дела:
В полях, где нынче всe заиндевело,
Поспеет честный хлеб души и тела.
Я верю в наши русские поля.
1989
***
Товарищи птицы,
Воробьи и синицы!
Как вам живется?
Чего вам клюется?
Такое дело -
Вас кошка не съела?
(Товарищ кошка
Вас любит немножко).
Хватает пшена?
Гляжу из окна:
Вас меньше стало
(Было много сначала -
В начале зимы).
Как зэк из тюрьмы
Вы стали копчены,
Невзгодой учены.
...Сказали мне птицы,
Воробьи и синицы:
"Нам кошка, знаешь,
Совсем не товарищ -
Она нам как тебе
Генерал КГБ."
Без хулы и оплошки
Общий наш приговор:
Эту мерзкую кошку -
Да башкой об забор!
1990
***
Миколе Руденко
Окраины дышат Украиной -
Что Мурманск, что Дальний Восток:
Ограбленный и охаянный,
Здесь ссыльных кончался поток.
Создатель ГУЛАГа и голода
Жильцов благодатнейших мест
Гнал толпами в Тынду да в Вологду,
Народы сажал под арест.
Хоть были слабы и унижены -
Да духом Господним сильны.
Все вытерпели и - выжили
Те падчерицы страны.
В пасть жадному Молоху брошены,
Сверх всех изуверских программ
Они вырастали непрошенно
По Богом забытым местам.
И нынче глубинка бедовая
О прошлом напомнит порой
Украинской мягкою мовою
Да девичьей красотой.
1990
***
Чудеса в этом теплом апреле:
Все вокруг утонуло в снегу.
Жаль, что годы мои пролетели:
Снежных баб я лепить не могу.
Но я рад просветленному небу
И светилу в дали голубой,
Тишине, эфемерному снегу,
Чистоте - над собой, под собой.
Вижу - куст распустился ракиты,
Весь в снегу, словно в белых цветах;
А осинки, метелью повиты,
Как березки сияют в лучах.
Нет, с природой не могут сравниться
Никакие земные дворцы:
На обтаявших ветках синица
Распевает свое "цы-цы-цы".
1991
***
Прозвенел небесный колокольчик
И мгновенно скисло молоко,-
Вдохновенно начатое кончить,
Как и прежде, будет нелегко.
Все же пробивается помалу
Светом отдаленнейшей звезды
Сквозь сопротивленье матерьяла,
Сквозь сопротивление среды...
1991
ПАМЯТИ ОТЦА
И снова ничего не изменилось
В порядке дел, событий и вещей,
Лишь сердце, что всегда так сильно билось,
Под земляной навес навеки скрылось -
Присвоил твою душу Бог-Кощей...
1971-1992
***
Боль ушла, осталось послеболие -
Чувство небывалой пустоты.
Если Бог позволит, сам по воле я
Поднимусь до горней высоты.
Прииди, вселися в светлой храмине
Чисто подметенныя души
И на долгом жизненном экзамене
Надоумь вопросы разрешить.
Только не промедлить, не преткнуться бы,
Покаянья груз к Тебе неся, -
И огнями мирной революции
Приукрасится дорога вся.
1992
***
День непручий, невезучий,
Занавешен серой тучей.
За окном - того не лучше -
Стелется туман.
Ни луны, ни звезд, ни солнца
Не проглянет сквозь оконце.
Свет - сплошной обман.
Колдуны и чародеи
Напророчили, халдеи:
В мае будет холоднее
В нынешнем году.
Все прогнозы оправдались:
Сушь и хлад - садам на завязь.
Но тепла я жду.
Да и птичка-анемичка
Не бросает петь привычку:
Осторожно, как в кавычках,
Тянет ноту "си".
Буду верить вместе с птицей
В то, что солнце возвратится.
Господи, спаси!
1992
***
Возлюбившие ненависть,
Полюбите любовь -
Вам откроются дивные дали.
Благоденствия век,
А не горе и кровь
Вы бы в будущем увидали.
Как же так, господа? -
Вы промозглую тьму
Предпочли золотистому Свету -
Словно грязь - чистоте
И свободе - тюрьму:
Неужели в вас разума нету?
Вы припомните детство,
Былые друзья:
Что за ангелы в детстве вы были!
Вам вернуться назад
Неужели нельзя
И вы Свет золотой разлюбили?
Нет, не поздно еще.
Возвращайтесь скорей!
Бросьте с Богом опасные прятки.
Божье Солнце на вас
Выльет теплый елей,
Словно Блудному Сыну на пятки.
1992
***
Прошли дожди и травы поднялись.
Дает погода и хлебам надежду.
И, распрямляясь, мы взираем ввысь,
С трудом великим разлепляя вежды.
То солнца зрак в разрывах облаков,
То луч зари - все шлет обетованье:
И будет отступленье холодов
И хлебу будет рост и созреванье.
И с хлебом подымается душа,
Растет незримо звездная опара
И Космос весь вбирает не спеша,
Не потрясаясь от такого дара.
1992
***
Выпал снег и стало светлее,
Стало жить чуть-чуть веселее,
Скоро мы на лыжах пойдем.
Дорогая, вспомни скорее,
Как на длинной лыжной аллее
Хорошо нам было вдвоем.
Нам мешает косная сила,
Та, что в зле себя износила -
На нее пора начихать.
В нас не злоба, не осужденье -
Только жалость и сожаленье
На разбитую благодать.
Впрочем, серости меньше вниманья.
Посмотри: над лесом сиянье -
Нынче празднество Белых Сил.
Я, как верный природы стражник,
Только влаги для всходов жаждал,
Только снега полям просил.
Мы пока что не слишком стары:
Опустели наши амбары,
Но доступен нам лыжный бег.
Здравствуй, елка в уборе искристом,
Словно девушка в шубе пушистой,
Здравствуй, солнце и первый снег!
1992
***
Пишемся мы не для рифмы -
Для вас оставляем свет.
Впишемся в звездный тариф мы,
А не случится - так нет.
Долиной Иосафата
Пробуем день измерять,
Пушкина мыслить как брата,
В духе ему поборать.
Общие наши задачи,
Да и Россия одна.
В терцию вместе плачет
Разная наша вина.
Что для рабов свобода? -
Только насилье и бунт,
Дамбу прорвавшие воды,
Топчущий жито табун.
И вся задача поэтов -
Табун постараться спасти:
Скача впереди на пять метров,
От пропасти отвести.
1992
СВЕТ И ТЕНЬ
Стараясь жить по Божьему по плану,
Стремлюсь во всем природе подражать:
В ней свет и тень, сменяясь неустанно,
Зерно от плевел учат отличать.
Пусть жизнь дает в избытке черной краски -
Художник волен пользоваться ей,
Творя холсты, исполненные ласки,
А не гражданских и иных скорбей.
Взгляните на Фаворского гравюры:
В них больше света или темноты? -
Увидите, что солнечны, не хмуры
Те иногда трагичные листы.
И мне, хотя невзгода подступила
Под горло, и надежды больше нет,
Все кажется: Господь пошлет мне силы
Вдруг вырваться из темноты на свет.
1992
УХОДИМ В НОЧЬ
I
Ночь над миром огромным
Распростерла крыла,
Чтобы были укромны
Темной ночи дела.
Все же в далях кромешных
Будет свет для души.
Бойся Бога, сердешный,
К покаянью спеши.
II
Чьи-то слезы и стоны
Слышу я поутру,
Как цветы-анемоны
На студеном ветру.
Где-то горе случится -
Точно поезд сойдет
И хрустальная птица
Унесется в полет.
27.XI.1992
***
"Из мрака к свету переход..."
А.Б.
Спасибо, Господи, за ночь,
Что дал мне к жизни возвратиться,
Восстановиться, возродиться,
Мои невзгоды превозмочь.
Спасибо, Господи, за ночь.
Спасибо, Господи, за день,-
Его привычная забота
Приятна, как Твоя суббота
И созидательная лень.
Спасибо, Господи, за день.
Спасибо, Господи, за жизнь
С ее всегда насущным хлебом,
С ее надеждами на небо,
Что с Вознесения зажглись.
Спасибо, Господи, за жизнь.
Теперь осталось уцелеть
На переправе через Лету
И переход от мрака к свету
Одним прыжком преодолеть.
1993
БАНДЖОВЫЙ РИТМ
Раскричались галки к снегу -
Как метлой метут по небу,
Черною небесною метлой.
Будет город наш светлее,
Будет озимям теплее,
Будет меньше холода весной.
А под вечер - вот и вьюга:
Крепкий ветер к нам не с юга
И ударил вдруг январский гром.
Не завидую я доле
Тех, кто в поле, в чистом поле,
А не в городе под фонарем.
Глянь, поистине красиво
Рассыпного снега диво -
Как мельканье белых птичьих стай!
Будет белым все и чистым,
А не сумрачным и мглистым -
Как в садах кипящих месяц май.
Ну погода, эх, погода! -
Слякотное время года:
То ручьи, то снег, то гололед.
Что нам холод, что нам вьюга -
Будем мы любить друг друга,
Наш союз никто не разорвет.
1993
ХРУСТАЛЬНЫЙ ЕЖИК
Зачем тебе поза угрозы,
В витрине хрустальный еж?
Ведь если кто примет серьезно -
Осколков не соберешь.
Ты видишься мне в виде нэцкэ -
Отлитого на века
Присевшего по-узбекски
Бровастого толстяка.
С тебя пусть Искусство стешет,
Изгладит колючее зло
И то кого-то утешит,
Что тешить тебя не могло.
1993, Канск
***
Здесь жизнь была какая-то другая:
В окне живописалась дверь сарая,
В дому две печки, семеро ребят;
Мать тонкая, как Зина Кириенко,
Отец, вернувшись, спину грел у стенки
Голландки,- а ему - за пятьдесят.
Рябят рябины частою листвою
Полярным днем; прислушиваясь к вою
Полярных зим, здесь эта жизнь текла:
Смех, шутки, философская беседа
Сменялись от обеда до обеда
Вкруг чистого - не для питья - стола.
Отец был окружен учениками,-
До сей поры гуляют косяками
Кому с его учебой повезло.
Запомнился он как правдивый лектор,
Как школьный справедливейший директор,
Кто тысячи поставил на крыло.
Любимые отцовские занятья:
Изобретать не Сталину проклятья,
А хитрый самолазный сучкорез,
Или комбайн для северной картошки,
Или стишки для Вовки и Сережки,
Иль познавать конструкцию небес.
В войну же он на личном самолете
Над Веймаром, над родиною Гете
С заданием от маршала летал,
В метро берлинском - верьте иль не верьте -
Немало немцев спас от верной смерти
Подтянутый армейский капитан.
...А что скажу о северной природе,
О грубо-переменчивой погоде,
Холодном лете месяца на три?
О небесах, зеленых, чуть лазурных,
О страшных быстрых рыбных речках бурных,
О странном празднике малиновой зари?
А то, что жизнь в таких могильных склепах
Должна держаться на моральных скрепах,
А стоит эти скрепы разломать -
Жизнь цельная на части расщелкнется,
Часть каждая в самой себе замкнется -
Ни склеить, ни поправить, не собрать...
1994
ИЗБРАННЫЕ ПЕРЕВОДЫ
ПОЧТИ ПО ШЕЛЛИ
Ты мне сказала: "Dobranoc".
Была бы ночь добра,
То ты б меня не гнала прочь
Ни нынче ночью, ни вчера,
То ты б меня не гнала прочь
Ни нынче, ни вчера.
Ты ждешь, чтоб ночь скорей прошла.
Была бы ночь добра,
Тогда б со мною ты была
И нынче ночью, и вчера,
Тогда б со мною ты была
И нынче, и вчера.
Ведь "Dobranoc" зачем желать
Тому, кто до утра
Подругу может обнимать
И чувствовать, что ночь добра,
Подругу может обнимать
И знать, что ночь добра.
1967
ТОМАС ГАРДИ
ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО ОН УБИЛ
"Так много - двое нас
Отирало в баре углы.
Один из нас должен в грязь упасть,
Другому же - кандалы.
Но, вытянувшись, как капрал,
И встав к лицу лицом,
Я в него стрелял, а он не попал
И упал, как сноп, ничком.
Потому я его убил,
Что он был мой смертельный враг.
Вот так: он враг мне, конечно, был,
Всё довольно ясно, но как
Он подумать смел,
Что он шанс имел,
Шанс такой же, как и я?
Безработным я был, шмотки все пропил, -
Вот чего завелся я.
Удивительная война!
И зачем парней стрелять?
Не лучше ль налить стаканчик вина
Или просто полкроны дать?
1969
АРЧИБАЛЬД МАК-ЛИШ
ОПОЗДАВШИЕ РОДИТЬСЯ
И мы, и мы, стремясь в родимый лен,
Услышали, сходя к холмам страны родной,
Вдали (Ah, que ce cor a lonque haleine!)
Рев Олифанта у испанских стен:
Один, второй и третий звук глухой;
И повернули вспять, и поднялись
Крутой тропою к югу (к нам из дали
Неясно звуки битвы донеслись), -
И, перейдя ущелье, увидали
При Ронсевале на темнеющей траве
Труп против трупа - на немой земле лежали
Немые мертвые.
ИСКУССТВО ПОЭЗИИ
Стихи должны быть безгласны и ясны,
Как ананасы;
И немы,
Как медальоны старым пальцам тем;
Молчаливы, словно камень стертый
Подоконников, где мох растет;
Стихи должны быть совсем без слов,
Как полет орлов;
Медленны: так листает луна
Ветку за веткой - ночные страницы;
Словно луна за зимним стеклом;
Воспоминанья в уме моем;
Стихи недвижны быть должны,
Как восход луны;
Стихи должны быть не верны,
Но равны:
Полной истории горя,
Пустому порталу, листу от клена,
Любви,
Травам склоненным, двум огням на море -
Стихи должны не означать и не учить,
Но быть.
1969
.
ЭЗРА ПАУНД
БАЛЛАДА О ДОБРОМ БРАТЕ
Рассказ Симона Зилота вскоре после распятия Христа
Нами утрачен Добрейший Брат, -
Попы его извели.
Да, он любил сильных людей,
Море и корабли.
Когда пришли Учителя взять,
Глаза его цвели.
"Отпустите этих, - сказал Добрый Брат,-
Чтоб вас не прокляли".
Да, сквозь копий строй он нас послал
И в лицо рассмеялся им:
"Что не взяли меня, как я городом шел
Один? Ведь вы могли".
Мы доброе красное пили вино,
Как на вечерю ту пришли.
Не поп-каплун был наш Добрый Брат,
А муж из мужей земли.
Я видел: он сотню прогнал менял,
Плеткой рассеял их
За то, что в дом Отца его
Богатства свои принесли.
. И в книгах им не добыть его,
Хоть ловко читают они.
Не книжный червь был наш Добрый Брат,
Он море любил, корабли.
Если скажут они, что наш Добрый Брат
Пойман ими - они врали.
"Я пойду на праздник, - сказал Добрый Брат,-
Хоть меня и распнут они.
Вы видели труп, воскрешенный мной,
Я немало слепых исцелил.
Теперь рассказывать будете всем:
"Он кровь за нас пролил".
Сын Божий был наш Добрый Брат,
Что нас братьями быть просил.
Видел я: усмирил он толпу людей,
Видел я: он крест влачил.
Когда гвозди вбивали, он не кричал;
Струи крови горячей текли;
Псы заката высунули язык,-
Но в молчаньи мгновенья шли.
Видел я: усмирил он толпу людей
На холмах Галилеи. Вдали
Они выли; он шел в тиши, а глаза -
Как морские водоросли,
Как трава морей, что не терпят людей,
Где ветры злы и вольны;
Как море, что в Генисарете тогда
Усмирил он словом одним.
Учитель людей был наш Добрый Брат,
Друг ветра, морской волны.
Если скажут они, что убили его -
Дураки и врали они.
Он с нами ел мед после того,
Как распяли его они.
1969
ЮЛИАН ТУВИМ
СМЕРТЬ
Принес ей цветов осенних
(Мой Боже...)
Тубероз принес ей смертельных,
И была любовь как спасенье,
(Мой Боже...)
И было счастье безраздельно.
Говорила: "Останься со мною.
(Мой Боже...)
Без тебя эта ночь мне - мученье.
Этой ночью сойдемся с тобою,
(Мой Боже...)
Будет нынче наше обрученье.
Замкнем двери, не будет слышно,
(Мой Боже...)
Что со мной мой милый нареченый...
А когда замыкать двери вышла,
(Мой Боже...)
Кто-то грубо их рванул потусторонний.
1981
.
ПОЛЬ ВЕРЛЕН
ДЕРЕВЯННЫЕ ЛОШАДКИ
Крутитесь, лошадки, крутитесь, лошадки,
Крутитесь всегда, не имея покоя,
Крутитесь в гармонии приторно-сладкой,
Крутитесь, крутитесь под звуки гобоя.
Огромный солдат, здоровенная бонна
На ваших коленях расселись как дома.
Еще бы: как птицы свободны, сегодня
Они господа, эти двое знакомых.
Крутитесь, лошадки сердец их влюбленных,
Пускай вместе с вами весь мир закружится,
Пусть жулик-карманник мигает, глумится.
Кружитесь под звук корнет-а-пистона.
Как это прелестно, что вас опьянила
Такая езда в этом цирке дурацком.
Плывет голова, но желудку так мило -
С нарядной толпою приятно кататься.
Кружитесь же весело и неизменно
По кругу, по кругу, по кругу, по кругу.
Не надо вам шпор, как при скачках по лугу,
Крутитесь, без всякой надежды на сено.
. Крутитесь, лошадки любовного жженья,
Но поторопитесь - уж ночь, как могила,
Несет голубку и голубке сближенье
Подальше от всех, от хозяйки постылой.
Крутитесь! На бархатной неба завесе
Звезда золотая встает из тумана.
И вот уезжают любовники вместе.
Крутитесь, крутитесь под бой барабана.
1981
.
МАКС ЖАКОБ
ДЛЯ ДЕТЕЙ И УТОНЧЕННЫХ
О Париж,
Конь твой рыж;
О Невер,
Конь твой сер;
О Булонь,
Зелен твой конь.
Как вам скакать хорошо,
Хорошо, хорошо!
Йо!
Вот колокольный звон
Для девочки Ивонн.
Звонит Перпиньян:
Там овдовел комендант.
И в Ла-Рошели колокола:
Там племянница померла
У полковника.
А в Эпинали капрал
Тоже жену потерял.
- Папа, приедем мы в Париж -
Что в Париже мне подаришь?
- Я тебе дам для утех
Целую шапку орех;
Атласную сумочку - ах! -
Чтобы носить в руках;
С ручкою в желудях
Зонтик от солнца, не от дождя;
Все золотое по краям
Платье - прямо как у мадам;
Оранжевые башмачки -
Всё для моей дочки.
Не только пироженое,
Не только мороженое, -
И сережки, и колье, -
Йе!
Вот колокольный звон
Для девочки Ивонн.
Это звонит Париж:
Спать пора вам до зари!
Это звонит Ножан:
Папа тоже спать побежал!
Это звонит Живе:
Эй, ложитесь спать живей!
- Нет, нет, постой!
Еще не всё!
Купи мне автомобиль,
Что поднимает пыль
Сзади и по сторонам. -
- Внимание!
Специально для вас, мадам:
На запятках - молодец!
Ай да Ивонн плюс отец!
Конец!
От автора
Человек есть то, что он ест, а писатель, работающий со словом, проникается изучаемым и пишемым. Так исследователи старообрядческой литературы с необходимостью становились воцерквленными христианами. Первая частушка была мною сочинена в 14 лет, первое стихотворение - в 16, тогда же была куплена и прочитана первая пушкиноведческая книга, Томашевский Б.В. «Пушкин и Франция». Из первых книг было и Собрание Сочинений Пушкина 1959-1960-х годов. Так и пошло впоследствии.
Вместо изучаемой в институте химии я прочел горы литературоведческой литературы, в основном по Пушкину. Литературные мои пристрастия мало изменились за прошедшие годы, разве что добавилось изучение и чтение древних надписей. Стихи были, в большей или меньшей мере, всегда. Главной была работа со словом, так что теперь я на визитках пишу одно слово: текстолог. Это не я себя так назвал, это специалисты-слависты.
Так сложилась моя литературная судьба, что я постоянно, по крайней мере в последние 20 лет, занимался глобальными темами, опять-таки не по своей воле, а в силу сложившихся обстоятельств. А темы это такие. Занимался я творчеством В.Высоцкого, создал свою концепцию издания собрания его стихов и выработал свой текстологический подход к этой проблеме, за что и попал на конгресс славистов (Музей Высоцкого в Москве, 1999). Занимался собиранием и восстановлением доцензурных текстов Пушкина (издаваемые до сего дня в России тексты искажены царской и сталинской цензурой).
Занимался, по следам А.И.Асова, исправлением его перевода «Велесовой книги», а затем, по следам того же Асова, пару лет переводил староболгарский памятник «Веда славян», изданный в 1874 и 1881 годах Стефаном Верковичем. Занимался переводом, по следам В.Чудинова, Гриневича, Дёмина, Классена и других, переводом славянских древностей, написанных слоговым письмом, после чего появились данные для создания нового перевода «Слова о полку Игореве».
В этом году, в августе, исполняется 50 лет моей музы, о которой я думал, что она умерла. Однако, нет. С 24 марта этого года возникла новая неисчерпаемая тема литературного творчества, которую можно назвать - за Далем в даль: я начал собирать и
записывать народные речения: пословицы, поговорки, частушки, анекдоты, отдельные слова из тех, что бытовали в доме моего детства. Мать моя была настоящий кладезь этих точных, метких, резких, часто непечатных речений, - и моя память, как ни странно, сохранила их почти все. Материнские выражения – это основа, я включаю и речения других людей, и прошлых лет, и последующих, и нынешних. Народное творчество не прекращалось никогда и не прекратится впредь. Всё это надо собирать. Удастся ли это
опубликовать - вопрос отдельный, но, похоже, что сейчас можно опубликовать любой текст. Так что работа впереди еще есть. Можно сказать, что она едва начата.
Валерий Стельмах, Обнинск, 15 мая 2007.