В дни тишины и в годы грозовые,
Когда набат катился над страной,
Как женщина, как мать, моя Россия
Жила не только для себя одной.
И не себя лишь только защищала
И не страшилась в битве никого,
И злейшего врага почти прощала,
Едва оружье выбив у него.
К. Ваншенкин
Трудно сказать, чем руководствовались родители Серафима Ивановича, когда крестили сына таким именем. Конечно, все дети в первый месяц жизни – ангелоподобные существа. Но,попав в грубую жизненную реальность, мы все меняемся, и порой, до неузнаваемости. Серафим – название ангельского чина, в переводе с древнееврейского означает «пламенный». Говорят, что имя откладывает отпечаток на характер человека. Познакомившись даже с такими коротенькими эпизодами из жизни ветерана, я подумала, что это именно тот случай. Он шел дорогами войны как все мужчины в те годы. И в экстремальных условиях не раз проявлялся его характер: и стойкого воина – защитника, и добрейшей души человека. Волей судьбы, вместе с ракетными войсками он прошел нашу страну от северного до южного фронта. Нужно ли говорить о значении артиллерии в военных действиях против вражеских войск. Об этом много написано и рассказано, но о людях, сильных, мужественных, без которых Победа была бы невозможна, хочется говорить и говорить! К сожалению, они всегда были скромны и немногословны. Поэтому так ценна каждая фраза, произнесенная ветераном. Он сказал и молчит, погрузившись в свои воспоминания. А ты, словно просматриваешь киноленту. Вот они идут, проваливаясь в снег, почти по пояс уже несколько часов, без сна и отдыха. Короткий привал, но мороз и сильный ветер не дают расслабиться, тем более, заснуть – можно не проснуться. Никто бы не выдержал, без взаимовыручки, без надежного плеча друга. Серафим прижимается спиной к спине, лежащего на снегу солдата, стараясь защитить его от леденящего ветра: «Не спи, друг! Нельзя» - и сам чувствует, как сознание уходит. Кто-то тормошит его за плечи: «Вставай! Приказ – строить временное укрытие» - и все начинают сооружать что-то на подобие землянок.И снова приказ командования о смене места расположения. К тому же, приходится тащить за собой орудие, каждое весом до 120 кг., а силы даже таких крепких и выносливых парней, почти на исходе. Откуда Серафим с товарищами привел двух лошадей – Бог знает! Цель то – была благородная, да только лошади оказались собственностью командира. Он, буквально, озверел, увидев «своё» в чужих руках! Чуть не расстрелял похитителей! А я думаю, что не повезло бойцам с командиром. Вспомнился Суворов – генералиссимус, а солдатам своим, как отец родной был. Впрочем, может, я чего не понимаю: на войне то не была, а там свои законы! Как в песне поется:
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Артиллеристы, зовет отчизна нас!
И сотни тысяч батарей,
За слезы наших матерей,
За нашу Родину – Огонь! Огонь!
И вот, Серафиму предстоит первый бой! Он стоит на позиции возле своего орудия в ожидании команды: «Огонь, пли!» - если бы Сталин прочитал мысли солдата в тот миг, его бы расстреляли на месте, как изменника Родины! А мысли были чистые, правильные и праведные, о том, что он не хочет убивать себе подобных – «Человек человека убивать не должен! Ведь у тех парней тоже есть матери, жены, дети. Как же случилось, что они погибнуть пришли на чужую землю?» - так думал Серафим перед первым боем. Он дошел с боями почти до Берлина, не жалея, беспощадно уничтожал врага. И только когда прогремел последний орудийный залп, а в небе вспыхнул салют Победы, из его груди, невольно, вырвался вздох облегчения, и, словно оправдываясь перед своей природной сутью, подумал - "Я не хотел убивать"!
И всё-таки, что спасет мир: красота, как сказал Достоевский, или доброта?
Сегодня объявили день траура по погибшим от теракта в московском метро. Всвязи с этим, в программе «Пусть говорят» шла полемика о том, как помочь правоохранительным органам в борьбе с терроризмом. Взахлеб, говорили о том, что надо дружить с соседями, ходить в гости друг к другу, следить за тем, за этим и т.д. А мне вспомнилось стихотворение молодого поэта семидесятых Диамида Костюнина:
Добрыми были мысли, доброе было лето,
И зеленели листья, в щедрых потоках света.
Добрыми были руки, добрые пели птицы,
И замирали звуки, чтобы опять родиться.
Каждый соседу верил и не жалел об этом.
Не запирались двери, добрым веселым летом.
Плыл по ночам весь город, в запахе яблонь белых
И позабыли воры, что воровство их дело.
Я поняла, что красота может быть не доброй, а доброта – всегда прекрасна! Уверена, что Серафим Иванович со мной бы согласился.