Ты жаждешь моей сладкой юной крови,
Жаль только, что в ней горечь табака,
И тяжкий груз еще живых историй
Не свергнет твоя грубая рука.
Ты жаждешь мою плоть и мою душу,
Жаль запах гнили ветру не убрать
Нет, клятву на костях я не нарушу,
Но ведь и ты не смей меня предать!
Я промолчу, отдав свой голос безднам,
Глаза закрыв, услышу шепот волн,
А здесь…здесь не осталось больше места
Не штиль я жду, а самый сильный шторм
Ты хочешь крови? Что ж… давись отравой!
Она бледна от глупых детским драм.
Доволен? Пей! Ты заслужил по праву!
А для меня…всего лишь новый шрам.
Не плачу. Плакать? Доля слишком слабых.
Я слезы сберегу на тяжкий час.
Жалеешь? Уходи. Жалеть не надо.
В легендах воспоют тебя, не нас.
Но если вдруг, дождливой хмурой ночью,
Ты слово, что давал, не сбережешь,
Познаешь ты и боль и ярость волчью,
Получишь ты не в спину – в сердце нож.
Луна смолчит, а я, собравшись с духом,
Продолжу молчаливый темный путь,
Ничто не будет рьяно или глухо
Стучать в мою пустующую грудь.
Ты хочешь крови? Пей! Заменит водка
Мне пустоту в сухих прожилках вен,
Как клетка свет твой в этом дыме соткан.
Я ухожу. Я ненавижу плен.
Рабыней быть? Смешно. Уйду со штормом.
Я так привыкла следовать одна…
Мне край счастливый, что в долине сонной,
Придется, как жестокая тюрьма.
Ты жаждешь крови? Что ж, ступай на крыши
И там, вдыхая горечь табака,
Ты, может быть, когда-нибудь услышишь
Мой тихий шепот…шепот сквозь века…