I.
К тебе обращаюсь, любитель стихов,
Мой редкий читатель и строгий судья.
Кидаюсь бесцветными грудами слов,
Чтоб выразить, как важен ты для меня.
К тебе обращаюсь, надеждой томим,
Что в будущем с прозой на равных местах
Мы опубликуем огромный том им,
Читателям, коих почти сто из ста!
Чужой глаз мне нужен, пусть даже любя
Я каждую строчку с теплом обвожу...
Хотя, есть и пишущие для себя.
О них я тебе здесь ещё расскажу.
В стихах, подытожив поэзии суть,
Себе примеряю роль не из простых.
Придётся углов мне немало согнуть,
Чтоб ухо не резать неровностью их.
***
"Кто автор?" - вопрос тишиною повис.
Я, как часовщик разобравший часы,
Заумный стихов разобрал механизм,
Распутав метафор сплетенье косы.
Я вылез из моря рифмованных груд
На берег своих размышлений лихих.
Теперь, рою собственный маленький пруд,
В него заливая свои же стихи.
Чтож, хватит твердить о любимом себе,
Куда интересней великих воспеть!
Великому творчеству их и судьбе
Отлить в обелиск всю словарную медь.
Другими словами, воздать им за всё,
Что сделать на благо искусства смогли,
Вложив горожанам и жителям сёл
В сердечный конверт вместо писем угли.
***
II.
С кого же из классиков стоит начать?
Кто первый на ум приходящий из них?
Конечно. Вы можете не отвечать.
Здесь всё ясно и без намёков любых.
Осенний певец. Гений вычурных слов
И вечный оратор высоких богем.
Владелец в сто соток метафор садов,
Имевший к тому же муз целый гарем.
Люблю я его как почти идеал.
С талантом таким, что и страшно сравнить:
Всех гор Гималайских зловещий оскал
С ним рядом улыбочку будет давить.
Но я бы сравнил его слово и храм,
Античный и старый, как сам Колизей,
В котором молились мифичным богам,
А ныне в нём - древностей разных музей.
***
Его современник, похожий на слог
(Хоть с чаши таланта прилично отпил),
Писавший зачем-то ему некролог,
Великий поэт Лермонтов Михаил.
Никак не могу я понять, как же он,
Кто так ярко золотом века блистал,
Стихов своих лёгкий, малиновый звон
Той "Смертью Поэта" обвешивать стал.
Но гения разве понять мне дано?
Всю душу чувствительную обнажив,
Мучение можно стерпеть не одно.
И здорово, если останешься жив.
Мне кажется, эта душевная боль
Могла повлиять и на ясность ума.
А тут - Пушкин умер! И будто бы соль
На рану насыпала муза сама.
***
И в общем числе поэтических эр
Нельзя серебро стороной обойти.
Великий поэт-революционер
Началом нам будет на этом пути.
Все, кто Маяковского любят грубить,
Равняя его и железобетон,
Прошу вас меня милосердно простить,
Лиричней не знаю поэта, чем он.
Я вижу, как пульс превращается в ритм,
И слово горит, как у Гоголя том,
Но в сотню цезур стих его опалим,
Написанный, вмиг одевается льдом.
И вот, ледяной панцирь авторских глаз,
Смотрящих на стих как на новый станок,
Скрывает (и очень успешно) от нас,
Что тот, кто писал его, чувствовать мог.
***
Я думаю, если б Есенин Сергей
Стихов не писал – лишь скандалил и пил,
То он всё равно бы для многих людей
Поэтом, в особенном смысле, прослыл.
Как ловко сквозь слёзы стихов он умел
Всю пошлость поступков своих оправдать!
Мол, «ярче я так для народа горел,
Чтоб тот замечал мою гордую стать».
А впрочем, и вправду, он, словно огонь,
В мороз согревал, хоть и выплюнув чад.
И, может быть, гари пьянящая вонь
Его заставляла поступком кричать.
Пусть в жизни не ново и так умирать,
И жить как все люди ничуть не новей,
Я, всё же, не ждал, что в могилу-кровать
Вы ляжете сами, Есенин Сергей…
***
III.
Я много встречал и поэтов живых.
И стал я два типа из них выделять:
Одних мнут таланты, вскружив разум их,
Других, к сожалению, некому мять.
Не знаю я, даже, с кем встреча трудней.
От первых услышишь ты наверняка:
«Я гения сделаю за пару дней
Из хама размеров и рифм дурака».
Учительский пафос словесной волной
Смывает стихов недозрелую рожь.
И это бывает так бурно порой,
Что грозный поток на цунами похож.
А надо бы дождиком бережно лить,
Чтоб впитывать всё успевала земля,
И каждого стебля зелёная нить,
Своё место в поле стихов заняла.
***
С другими я тоже не жаден до встреч.
Послушаешь их, и мерещится вдруг:
Не голову держит их парочка плеч,
А хламом забитый фигурный сундук.
Как шарик воздушный, их скромный талант
Фантазией до дирижабля раздут,
И то, что мне лично - как кость между гланд,
Поэзией смело они назовут!
Но слыша критические голоса,
На бурю меняют они тихий штиль,
В ответ заявляя: «Раскройте глаза!
Я так выражаю свой авторский стиль!»
Конечно, и я – второсортный поэт,
Пусть льстители сладкими песнями врут!
Отличие есть: я готов много лет
Потратить ещё, совершенствуя труд.
***
А ради чего? – вот он, главный вопрос!
Неужто я так лучше сделаю мир,
Расплавив в читательском сердце мороз
Палящим огнём поэтических лир?
Есть много поэтов, живущих мечтой
Из творчества сделать добра инструмент.
Им кажется это задачей простой,
Ни сил, ни таланта не ждущей взамен.
Но думаю я, что рифмованный слог
Не должен звучать так, как будто его
Писал нудный до седины педагог:
Безвкуснее этого нет ничего.
Но всё же, не зря стих равняют с огнём.
Ведь кто-то вполне может чуть подобреть,
Теплу каждой строчки, записанной в нём,
Себя позволяя немножко согреть.
***
Писать надо мысли, и только свои,
Чтоб зря не измучить словесную рать,
Её отправляя в пустые бои…
Но в крайности тоже не надо впадать.
Пустой эгоизм – сочинять для себя.
Обычно таких «графоманом» зовут:
На стих, как на личное что-то, глядя,
Выносят его на читательский суд…
Читаешь сомнительный текст иной раз,
С трудом продираясь в словесной глуши,
А спросишь у автора, в чём смысл фраз -
Услышишь: «Ах, что вы… То так, для души».
И сразу меня мучает интерес:
Зачем же тогда его публиковать?
Не лучше ль не делать читателю стресс
И прятать стихи глубоко под кровать?
***
IV.
Так в чём же поэзии смысл и суть?
Чем проза простая её холодней?
Вопросы, вопросы… Спокойно заснуть
Выходит с трудом уже несколько дней.
В их море теперь безнадёжно тону,
И время туда льёт их, мне, как назло…
Ну, а любопытство всё тянет ко дну,
К слепой черноте вопросительных слов.
Клянусь, что вопросы – точь-в-точь океан!
Здесь лучше спасаться лишь на корабле.
Но только, на нём правит всем капитан.
Поэтому – вплавь предпочтительней мне.
И вот, сочиняя строфу, хоть одну,
Решаю вопрос, что плывёт надо мной.
И, свежего воздуха жадно глотнув,
Я вновь погружаюсь под бурной волной.
***
Вот в этом и вижу поэта удел –
Спасательным кругом для многих служить,
Но так, чтоб читателя стих и согрел,
Среди прозаической снежной глуши.
А просто достать из воды ледяной –
Не значит ещё человека спасти.
Ведь надо, к тому же, поспешной рукой
До тёплого места скорей догрести.
Но где же такие идеи найти?
Где нам, стихотворцам, добыть тот огонь,
Чтоб он тёплым пламенем ярко светил
Держащую не обжигая ладонь?
Нам надо учиться мир этот вертеть
Так, чтобы из всех потаённых щелей,
Как будто из сейфа – монетная медь
Посыпались искры удачных идей!