Архип Куинджи
"Лунная ночь над Днепром"
Живопись, 1880
Государственный Русский Музей
Право, милостивые господа, не знаю с чего и начать.
Разве можно мною, как картиной, любоваться на экране компьютера,
который не может передать всю тонкость игры света, цвета и полутонов,
коими любовались и восхищались многие поколения любителей живописи.
Пардон, но вы не находите, что такой же эффект можно получить,
если вдыхать ароматы луговых цветов от фотографии?
С вашего изволения, разрешу себе приоткрыть занавес легендарной
таинственности, окружающий меня многие годы.
Архип Иванович Куинджи, мой талантливейший создатель, покинул
Товарищество Передвижников в 1880 году. Уже будучи знаменитым
художником, он стал затворником и приступил к новой работе -
"Лунной ночью над Днепром". Восторженные слухи о чудо-картине начали
наполнять петербургские салоны ещё до моего создания, а настоящий
успех и славу я снискала, когда на холсте появилась подпись автора.
По выходным Архип Иванович открывал двери своей мастерской для
публичных просмотров, а несколько позже я украшала стену на выставке
одной единственной картины в залах "Общества Поощрения Художеств".
Морская была битком забита желающими попасть на вернисаж. Впервые
в мировой истории показа живописных полотен Куинджи плотно зашторил
окна зала и в полумраке освещал меня электрическим лучом. Эффект
присутствия зрителей на берегу Днепра был ошеломляющим. Одним из самых
первых и преданных моих поклонников оставался Иван Сергеевич Тургенев.
Знаменитых почитателей таланта Архипа Ивановича было не перечесть:
почтительно снимал шляпу пред мною Илья Ефимович Репин; каким-то
замысловатым прибором изучал на мне какие-то люминесценции Дмитрий
Иванович Менделеев; поэт Фофанов с композитором Брауном посвятили
лунному свету хвалебную песнь; а сколько было знатных посетителей...
Однажды на выставке статный молодой морской офицер надолго задержал
на мне свой изумлённый взгляд. Затем спросил у Куинджи о возможности
приобретения картины. Художник с улыбкой ответил, что для лейтенанта
это выйдет очень дорого и ему будет не по карману выложить пять тысяч
золотом. Но сделка состоялась и я попала в Гатчинский дворец. Молодой
лейтенант оказался великим князем Константином Константиновичем,
внуком императора Николая I. Между нами возник чудесный роман. Мы нежно
полюбили друг друга и поверьте, господа, никогда не разлучались, даже
совершили двухлетнее кругосветное морское путешествие. Какая ещё картина
может похвастаться таким вояжем? Правда, Тургенев упрашивал великого
князя оставить меня в Париже на время путешествия, уверяя, что морской
солёный воздух не пойдет сверкающим краскам на пользу. Ах, как же он
был прав, когда краски со временем на мне потемнели. Но Константин
Константинович был неумолим и не поддался на уговоры. Расстались мы
с ним только после падения царской власти.
С тех пор я почти не покидаю залы Русского Музея. И по сей день
завороженные посетители подолгу не отходят от меня. Как и с первого
моего появления на публике, задаются одни и те же вопросы: что за
чудо-красками работал Куинджи; какие магические вещества он добавлял
в красители и где в картине спрятан потайной фонарик вместо луны?
Дозвольте, милостивые господа, мне вместе с Архипом Ивановичем
Куинджи сохранить эту тайну навеки. Попробуйте разгадать её сами!
Из сборника "ГОВОРЯЩИЕ КАРТИНЫ".