Горечь неба въелась в мои глаза.
Вывернуть бы себя на изнанку.
Но в мире достаточно крови.
И устала топтать эту вялую плесень дорог.
И устала быть вяленой рыбой в неистовстве неводов смерти.
Мнемозина! Заездила мысли мои.
Измимозилась в теле моём.
Я, как урна, наполнена пеплом.
И дожить до тепла.
Но на руки ложатся черты
Твоего лица шрамами. Мама!
Залепила глаза мирового безумства бинтом.
Этот мартовский снег на меня, как на море, ложится.
Будет лето? Не будет?
Придумаю это потом.
И всё чаще мне снишься.
Если только мне что-либо снится.
Не писать о тебе?
Написать о тебе?
Для тебя - всё.
В карманах твои поцелуи.
На одежде твой след.
И твой запах в моих волосах.
И твоя течёт кровь по моим обесточенным венам.
И ловлю в пустоте твои мысли.
Ношу твои тени.
Из тебя я тяну свою белую ниточку жизни.
Но горчит мой мирок.
Я приправлю немного тобой
Обезвоженный день
В обезличенных сумерках ночи.
И свои ля миноры.
И низкий цветной потлок.
Без тебя тяжело. И с тобой.
Проще.