Как хорошо, – сказал поэт, –
Там где нас нет,
Там где нас нет.
И был он прав, а может – нет,
хандрой измученный поэт.
Там
всё вокруг благословенно:
возня детей, птиц перелив,
и шёпот волн, и посвист ветра,
и скрипки взбалмошной надрыв.
Но нас там нет,
Но нас там нет.
Здесь
на лугах пасутся бабы,
Их в загорелые зады
взасос целуют комары.
В кустах токуют мужики,
прядут ушами, пиво пьют,
испортят воздух и уйдут.
Там
попугай, познавший мудрость,
средь пальм свершает променад,
А мир благоухает маем,
Безгрешны оперы цикад.
И птица Сирин там гуляет,
среди цветов и голубей,
И девочка в смешной панаме
с ладони кормят лебедей.
Но нас там нет,
Но нас там нет.
Здесь
глупый бройлер вдоль дороги
свершает утренний обход,
В навозной жиже тонут ноги,
И неприкаянный народ
бредёт в надежде похмелиться,
И комары поют о том,
что кровь людская – не водица,
а стопроцентный самогон.
Там
море… – Нет! Там океан!
И рыбы дивные играют.
Следы забытых Бригантин
на горизонте, в дымке тают.
Но нас там нет,
Но нас там нет.
Здесь
силикона льются реки,
впадая в женские тела,
Когда б про то узнали греки, –
От зависти бы умерла
Мелета, опытности муза,
И Афродита б утонула,
Сравнив упругость и размер
с певичкой Машей, например.
Здесь
чупокабра по ночам
Крадётся в Дунюшкин в курятник.
Иванко надевает ватник,
берёт толкушку для пюре –
и за порог, спешит к норе.
Но, ни ко времени и месту,
На ум приходит четверок,
что он от Дуни приберёг,
в чужой поленнице припрятал…
Найти!
Глотнуть!
И перепрятать!
Сейчас!
– Горгулья подождёт.
Там
Чернокожие девчонки
Спасают белого кита
И мир не спит – а ну потонет!
И в райских кущах суета:
Всяк вносит лепту как умеет:
кто сочиняет ноту ТАСС*
кто сыплет звонкие монеты,
кто за китом ведёт баркас.
И мы к спасению причастны,
И если будет свой тонуть:
Помашем ручкой –
В добрый путь!..
Или веслом слегка огреем:
Прощай, прощай, дружок Егор,
Ты был орёл, хотя и вор.
Но если где-то в Занзибаре,
Случится не дай бог пожар,
Мы сто дорог преодолеем –
Цвети и здравствуй, Занзибар!
Как не помочь аборигену
отстроить город золотой?! –
На то пойдёт мильард, другой,
Россия подставляет вену, –
Она привычная у нас –
Дои и властвуй, в добрый час!
Мы любим на себя похожих, –
такой у нас менталитет, –
напрасно лезет чук из кожи,
напрасно славословит гек.
Поём с утра про толерантность,
Под вечер, наточив топор,
Приняв на грудь для разогрева,
За скальпом в ночь ползём из нор.
В оскале общем сбились в стаю,
– Охота дикая у нас, –
Беги, мигель, молись, гекуба, –
Грядёт расправы зверской час.
Здесь
От шансона сводит скулы
– в маршрутках, барах, во дворах,
Любовь-и-кровь рифмуют вольно,
Здесь
Поэтессы попран прах,
той, что прислуживали музы,
А люди забивали гвоздь,
в её обугленное сердце,
в её рябиновую гроздь.
Здесь
сохнут травы, чахнут дети,
смог на душе не разогнать,
и не умеющим мечтать –
вперёд намного поколений
копейки медные считать.
Как хорошо, – сказал поэт, –
Там где нас нет,
Там где нас нет.
И был он прав:
Там где нас нет,
свежее воздух,
ярче свет.
Так и живём. Дрожи, Европа!
И трепещи, предвечный Рим!
Похмельные разлепим очи:
придём! увидим! победим!
Да, победим – и не заметим,
Эдем разору предадим,
внедренье крестиком отметим,
Всех позовём на чумный пир.
Живём, какими уродились,
Наш путь коряв и часто глуп,
Россия – дедовский тулуп! –
Скажи, зачем над смыслом бились:
Бакунин, Герцен, Огарёв?
Кто виноват? – Неужто, Ленин?
Что делать нам и плыть куда?
Уж в мире – мир, у нас – война!
И не указ нам сто америк!
На вечный бой с самим собой
зовёт душа, – а кто осудит?..
Россия – есть! – была! – и будет!
Возможно, правда, и без нас,
По воле волн с ветрами бьется
Наш исторический баркас.
.
* ТАСС – типовое агентство сердечных советников