Я мог сегодня умерерть.
Я мог когда-то не родиться.
Но умерла внезапно, вдруг,
Словоохотливая птица.
Волнистый, серый попугай,
Он повторял за мной как эхо
Слова - кокетка и сарай,
Я помирал, тогда от смеха.
Он повторял, а слышал я себя,
Со мной сливался отзвук подсознанья.
Он был, как будто бы, второе "Я",
Рвал тишину он гласом подражанья.
И вот он умер, клеть его пуста,
Двойник исчез, двоенья прекратились,
На сердце одиночество, тоска,
Как будто солнце в вечер закатилось.
В могиле похоронен попугай,
Мое второе "Я", мой подражатель.
Наверное он топчет рай,
Там бисер логосов он ищет, как старатель.
Но ночь сменяет блесками рассвет,
В глазницы окон смело солнце проникает,
По полу, россыпь золотых монет,
Тревоги под весёлыми лучами солнца тают.
Прохладный ветер с клети тряпку сдул,
Как плащеницей в чёрном трауре покрытой,
Тот час, мой слух в звучаньях утонул,
Заполнивших глагольный голод, песней сытой.
То соловей пел голосом небесным.
Отдался я в душе вибрациям прелестным.
Казалось, пели мы дуэтом, в унисон,
Без всяких подражаний - чудный сон!