Между прочим, мне очень повезло! Я не могу похвастаться дружбой с талантливым поэтом Инной Лиснянской, но открыла мне её поэзию и познакомила меня с ней Светлана Кузнецова.
Светлана Кузнецова - уникальный Поэт, оставивший значительный след в русской литературе. О ней - моя повесть "Подруга. Повесть о поэте Светлане Кузнецовой": http://www.stihi.ru/2008/09/30/62.
Инну Лиснянскую представлять нет необходимости. 24 апреля 2009 года ей была присуждена самая престижная национальная премия "ПОЭТ", а ещё раньше - Государственная премия РФ в 1999году премия А.И. Солженицына.
О ней - мой рассказ "В гостях у Поэта Инны Лиснянской": http://www.stihi.ru/2009/07/13/4829.
Вспоминаются благословенные, конца шестидесятых, годы. Вспоминаются теплые вечера в доме Светланы у метро «Аэропорт», где я иногда встречала Инну. В то время она и Светлана были особенно близки. Одно из двух стихотворений, посвященных Светланой Инне, относится именно к этому времени. Тогда же Инна подарила и мне только что вышедшую книгу, которую, к моему огорчению, мне не вернули. На книге "Смена ритма", подаренной мне поэтом Григорием Кориным, который был в то время мужем Инны, стоит дата - 13 сентября 1970 год. Обе книги я получила в один день.
Последний раз (до встречи в этом году, 05.07.09, в Переделкине) я была рядом с Инной в горький день прощания со Светланой. Она – единственная из поэтов, близких Светлане, сочла необходимым проститься с подругой. Её в тот печальный день привезли из больницы, где она проходила курс лечения. Инна Лиснянская не могла поступить иначе!
Считаю уместным привести краткую выдержку из очень интересных воспоминаний Инны Лиснянской об Арсении Тарковском – «Отдельный». (журнал «Звезда», № 1, 2005 год).
В этом отрывке упоминается Светлана Кузнецова.
***
«В фойе Колонного зала я увидела высокого, статного, необыкновенно красивого человека, стоящего отдельно от всех. Тарковский! — поняла я. В афише, насколько помню, значилось трое стихотворных переводчиков с азербайджанского: Алла Ахундова, Арсений Тарковский и я. Но ведь этот, как мне тогда казалось, пожилой, стройный господин, с такой легкостью опирающийся о тяжелую трость, мог быть кем угодно. Нет, не мог. Им мог быть лишь отдельный — Тарковский, у которого, я слышала, но еще не видела, вышла, в его-то годы, первая книга стихотворений “Перед снегом”...
...Уже на самом вечере, а меня усадили в президиуме между Тарковским и трибуной, я, близорукая, разглядела его лицо: ни одной грубой черты, очень четкий профиль, несколько монголоидные глаза и скулы, высокие летящие брови, все — соразмерно: лоб, нос и подбородок, заостренный ровно настолько, чтобы не быть острым. Уже обозначились морщины, но, впрочем, как и после, в 1973 году, они были столь выразительны, что лишь подчеркивали утонченную красоту лица, очень подвижного, нервного, благодаря быстроменяющемуся выражению темнолучистых глаз. Эти морщины показались мне дополнительными органами чувств, неким необходимым добавком к зрению, слуху, вкусу, обонянию и осязанию. И в этом я вскоре убедилась...
...Поначалу Тарковский со мной раскланивался, и только. Я это объясняла тем, что была невольной свидетельницей его короткого увлечения поэтессой Светланой Кузнецовой. В 1966 году раза три или четыре мы в ЦДЛ обедали втроем. К тому времени я уже знала и стихи Тарковского (“Перед снегом”). Недавно вышедшую в свет книгу “Земле — земное” Арсений Александрович принес в дар Кузнецовой, приличия ради подарил и мне.
О чем разговаривали — не помню. Скорее всего — ни о чем, ибо Тарковский всецело, но галантно и ненавязчиво был сосредоточен на красавице Светлане, всегда одевавшейся во все черное и красившей в то время волосы в цвет голубоватого снега.
Я еще тогда подметила, что Тарковский приятно старомоден. При встрече целовал руку и мне, пододвигал закуску, наливал в мой бокал “боржоми”, запомнив с первого нашего застолья втроем, что я спиртного уже три года — ни-ни. Кстати, не проявил ни разу, я думаю, из деликатности, любопытства, свойственного цэдээловцам, то есть завсегдатаям Центрального дома литераторов: почему это вам не опрокинуть рюмочку?
Надо признаться, что я тогда не прислушивалась к тому, что говорил Тарковский, и не пыталась понять, что он за человек. Мне было достаточно того, что я полюбила его поэзию и чисто инстинктивно боялась разочарования в человеке, что со мной случалось и случается поныне. И еще: во мне полностью отсутствовал и отсутствует трепет перед личностью писателя. Трепет во мне живет не к человеку, а к его твореньям. Поэтому — никакого подобострастия, никаких молитвенных восторгов, никакого ощущения дистанции, даже возрастного. Может быть, именно эта моя бестрепетность, это мое ощущение, что перед Богом все равны, и стали основой нашей почти трехлетней, домотворческой дружбы с Тарковским, которая началась, кажется, весной 1973-го и закончилась в начале весны 1976 года..."
Плейкаст "Между прочим" - автор Ирина Горбачева:
http://www.playcast.ru/?module=user&userId=113589