Минус один на улице. Можно жить.
Рано еще укутываться в меха.
Выбор не очевиден, но в пользу «быть»,
Только чему? Не ясно еще пока…
Под сапогами хлюпает перегной -
Следую мимо праздничных пепелищ.
Встану в пустой гостинице на постой,
Затхлую вылью воду из голенищ.
Я не скажу, что чужд мне тот балаган,
Пусть я и на отшибе, но всё – в миру.
Взять бы – и в белый свет разрядить наган.
Это ль не развлечение на пиру?
Дело пропахло порохом и враньем,
Смысл потерь украсят теперь слова,
Клином летит голодное воронье
У воронья серьезные здесь права..
Некто прикрутит свежей заслуги знак,
Совесть залив проверенным коньяком,
Он же отключит свет и уйдет во мрак,
Бряцая отработанным серебром.
И, в ожидании утра, сырой перрон
Верно хранит сошедших на полпути.
Греет почти дотлевший штабной вагон,
Дремлющих на усталой земной груди.
Мне в неуютной комнате не уснуть
Шепчет от сквозняка занавесок шелк.
Вниз по шкале ползет, остывая, ртуть.
Как бы вернуть сбежавшее «хорошо»?
Родина там, где в небе над головой,
Кроется нечто больше, чем облака,
Там вдалеке теряется голос мой,
Жаль, что не вспомнить адрес наверняка