Об асфальт, напрягаясь,
Трутся шины, ершатся щетиной.
Взгляд на часах повисает стрелкой,
Упирается в безысходность
И занавеска завершает побег плоти,
Сжимает в фалдах остатки рвенья.
Наивную белизну колышут
Движением вздернутой на дыбы руки.
Откровением окно настежь!
Пространство надвое в проеме дня.
Защемило и просквозило зря.
Колышется сосулькой люстра. Рядом.
Я готова умереть
В объятиях твоего взгляда!
Я в клочья разорву
Границы своего сердца!
Устану. Сяду. Поговорим.
Для этого не нужны слова.
Всем все понятно. Складно.
Уложено, сложено, упаковано.
Продается, только рукой подать,
Но не хочется брать.
Не хочется говорить о цене. Сюжет наспех
Складывается и озадачивает.
Я пытаюсь остановиться,
Полагаясь на интуицию,
И даю неверные координаты.
Все суетятся и лезут в магнаты .
Это угнетает, но продолжаешь считать
Круг тарелкой и похлебывать кофе с пенкой.
Клеймите меня и зовите стервой,
Но пока струна нервом,
Я не в рифму и не в такт хору
Скажу наотмашь, нараспашку открыв лица,
Мне эта ноша в пору и теперь я знаю,
Чем мне гордиться!
Когда я прикасаюсь к строчке,
Я замираю водопадом.
Я падаю груздем в кузов
И смеюсь до упаду.
И когда простыня улиц
Загрязнится моторным маслом,
Я зайду в переулок
И подумаю о прекрасном.
Когда умирают дети
И в кожаном кресле глумится чрево,
Я блевотиной разрыдаюсь,
Я заткну рот сигаретным дымом,
Я разорвусь на строчки.
Я зазвучу нотой,
Точкой в конце слога,
В начале такта быстротой тока!
Столб таращится на обочине.
Мне бы на него взгромоздиться,
Но у столба другое предназначение.
На нем флагу бы водрузиться.
Распластаться на нем плакатом
И завязнуть на проезжающих лицах,
Разразиться скандалом
На печатных страницах!