Галине Александровне
Сквозь опущенные шторы grand-hotel-ей
Не увидишь ты ни шторма, ни метелей,
Не изящно долговязого каштана
Увлечённо шелестящего с фонтаном.
На тахте, протиснув ноги в покрывало,
Вряд ли ты узнаешь, как чудесно стало
Вдоль излучины в мерцании заката,
В этом ты нисколечко не виновата.
Когда пахнут твои волосы жасмином,
Не любуешься ты клином журавлиным,
И не ведаешь, что в гористой пучине,
Под костюмом и рубашкой есть в мужчине.
Не тоскуешь ты, не плачешь и не злишься,
Только дрёмно с покрывалами мирИшься,
И тревожно затихаешь в предрассветье
Открывая тело вдоху на две трети.
Никогда не смогут шторы grand-hotel-ей
Превзойти пейзажный трепет акварелей,
Нанесенных за пределы ожиданий
Не твоих, моих истерзанных желаний.
Ускользая - забываю, затихаю,
Млечный Путь, как молоко щенком лакаю,
Нарастаю, до печального, утробой,
Обращаясь в лунный слиток высшей пробы.
Ничего не нужно мне за отголосье
Миража засиметрившегося осью,
Только вечер дорог мне и, - еле-еле
Упокоенные вдохи в grand-hotel-е.
Ни за что не смогут шторы этим летом
Уравняться по значению с планетой.
Пятизвёздочная эта чертовщина
Никогда не станет шиком для мужчины.