Вундер-мундер, хляп на шляп, охи возле блохи…
Знать, опять твои дела, друг Валюха, плохи?
Нашу бражку позабыл, сказки не иначишь.
А для нас ты, дорогой, шибко много значишь.
Не подумай, что елей льем забавы ради.
Мы ж не только сивый бред шлём в твои тетради.
Сам же баял – мысли есть в нашенских писулях.
Ибо опыт знатный мы в жизни почерпнули.
На сурьёзны темы ты сам чего маракай.
Но на нашенскую блажь загодя не какай.
Знай: «Астралия» - ступень к новому успеху,
И издание её не за-радь-потехи.
Коль смущает чё тебя, вычеркни из книги.
Но… читатель завсегда обожал интриги.
Коль без мату, так чаго ж не писать про случки.
Мужики – все кобели, ну, а бабы – сучки.
Али я, мой друг, не прав? Возрази попробуй.
Блудовство маскировать нужен дар особый.
Все желают чище быть, чем на самом деле,
Но блудуют втихаря, пребывая в теле.
Во священность во свою верят единицы.
Мол, опрежь любовь нужна, чтобы пожаниться.
По любви-то – через год лишь воспоминанья,
Ибо розовы очки тают от познанья.
Равно баба и мужик – детища природы.
Где сношенье, там позжай непременно роды.
Меж имя почти что год женщины на сносях.
Мужики ж в своих штанах верности не носят..
Дальше пишем паря, ежели не глуп
Хочешь про Кащея и его иглу?
Говорят же в сказках: жил такой болван,
Да его прикончил наш дурак-Иван.
Сказки — это чудо, детский мир добра.
Сам читал, казалось, их ещё вчера.
Мчал на Бурке-Сивке, пиво пил да мёд.
Жал в углу царевну. Нынче ж кто-то жмёт.
Но... Давай, пожалуй, заново писать:
Проживала где-то девица-краса.
Небольшого росту, груди — колесом.
Губы - что малина - прямо брызжет сок.
Глазоньки... Ну ясно: всем она взяла!
И уже созрела – знать, пора пришла.
Во-внутрях зудится, что твоя юла.
Дома не сидится... Прямо хоть не плачь!
Эту пору ехал Ванька на базар.
Увидал деваху... – «Вот те на!» - сказал.
«Этако богатство, да заздря гниёт!
Позашлю-ка сватов — можа, повезёт!»
Девку Ксюхой звали. (Марьи-то не все!)
Ей бы впору принца при её красе.
Ну да где уж там уж во глухих краях!
Тут сойдет и Ванька при своих лаптях.
Шире дело, дале... Свадебку играть.
Гости понапёрли “на халяв” пожрать.
Тут тебе и песни, тут тебе и пляс.
Брага речкой льётся, а с похмелья - квас.
Всё бы чинно-важно, да одна карга,
(Говорили, слышь-ка, Баба та - Яга)
Поужравшись вусмерть, зачала стращать,
Да страшенный фуфел молодым вещать:
Мол, в мои-то годы (мать их растуды)
Было нас в деревне тридцать три ...звезды.
Я ж была пригожа, что тебе тюльпан.
По пятам за мною шла парней толпа.
«Эк, хватила, Дарья!!! Век была крива!»
Дед ругнулся старый, тёпленький едва.
«Я?!» - Карга ввернула мат во всю избу:
«Следный раз увижу я тебя в гробу!»
В общем, то да, сё да... И пошел бардак!
Разозлилась шибко старая ...звезда.
Призвала, ругаясь, кучу тёмных сил.
А старик, словчившись, бабку укусил...
Чё тут началося!!! Вихорь засвистел.
Сам Кощей Бессмертный на метле влетел.
На невесту глянул, старый сердцеед,
Хвать её в охапку - ну и прочь отсед...
Всполошились гости: - «Ахтюшки, беда!»
Повязали тотчас бабку и деда.
«Старая хрычовка! Чтоб тя разнесло
За твое, колдовка, злое ремесло!!!»
Ванька бучу поднял: - «Где моя жена?!
До сих пор не знаю — девка ли она?!
Или кто-то опрежь открывал замок?..»
И остатки, бедный, тронулся умом.
Долго ли, коротко ль - сказка без конца.
Схоронили вскоре деда-наглеца.
Старая подлюка не врала про гроб:
Вскоре после свадьбы дед-то и усоп.
Между тем в народе ширится молва:
На войну с Кощеем собрался Иван.
Взял вина бочонок да хлебца кусок...
И ушел намедни сам-на-сам в лесок.
Скоро сказку баять, да не близок путь.
Сел Иван у тихой речки отдохнуть.
Хлебанул с бочонка, хлеба нюханул,
Закурил махорки и, сморясь, заснул.
Снится Ваньке тотчас брачная постель.
Щиплет Ванька Ксюху, ажно употел.
Токмо чует: кто-то рядышком сопит.
(Это леший пёрся, глядь - Ванюха спит).
Ванька чуть не в слезы: - «Помоги, дедунь!
Я ж тебе за это - бабку приведу.
Говорят, Кощей-то где-то здесь живет.
Дам ему по тыкве, он и пропадёт!!!»
«Чё ты, старый потрох, долбаный лешак?» -
Ванька с похмелюги деда вопрошал.
«Иль русалок дрючишь, или ведьм гребёшь,
Или выпить хочешь, а, едрёна вошь?!»
Леший крякнул только. Выпили. Ещё.
Началась попойка, крупная причём.
Дед сердечным другом Ваньку величал.
Тот же на Кащея здорово серчал.
«Мол, упёр поганец Ксюху с-под венца.
Я ж ещё ни разу не макнул конца.”
«Ахти ж, греховодник! Рази ж можно так!
Знать, баская девка?!» - сердится Лешак.
В общем-то попили!!! Дед и говорит:
«Эк, Кощей, охальник! Вот дела творит!
Знал его я ранесь, славный был бабак...
Ить спохабит девку преж тебя, дурак!»
Кстати в старых сказках было всё не так:
Утку, зайца, щуку выручал дурак.
Опосля - все вместе гнались за иглой.
Но у нашей сказки, знать, сюжет другой.
Здесь все энти штучки леший изобрел.
С зависти похоже (на дружка был зол).
Сам он лет уж десять импотентом был,
Ну, а раньше — тоже погрешить любил.
Энтот Леший, падла, всё и рассказал
Про яйцо с иглою. Место указал.
Дальше всё по плану: взял Иван яйцо
И идет к Кощею прямо на крыльцо.
Прибурел, похоже... Отворил засов...
Глядь, по дому ходит Ксюха без трусов.
Сам Кощей - в постели, видно захворал...
Не на ту нарвался... может, перебрал.
«Чё те, Ваня, надоть?» - Ксюха говорит,
«Муж он мне таперя, хучь ён и старик.
Отдохнем немного и опять зачнём -
Он еще могутный, всё ишшо при нём...»
Плюнул Ванька с горя: - «Экая ты дрянь!»
А Кощей с постели: - «Пощади, Иван!!!
Забери паскуду, я ить шибко плох...
Ей все время надоть... Не можу я...Ох!»
«Вот тебе задачка! Ну, а как же я?
Ить пойдет налево, подлая змея!
Ежли уж Кощея в оборот взяла...
Нет уж, Ксюха, дудки! Вот тебе игла!»
«Обломи, Ванюша! Дай хоть помереть!» -
Стал Кощей Бессмертный жалобно реветь.
Ну, а Ванька — шапку в горсть — и был таков.
Было ль это близко, было ль далеко...
Прибежал в деревню. Лешака с собой.
Пригласил Баб-Ежку: - «Мол, свари настой.»
Та сварила зелье с членостав-травы.
Леший вдохновился, да от счастья - взвыл.
Вскоре Маньку-дуру высватал Иван.
Гости ели-пили, так твердит молва.
Я и сам там квасил, до сих пор в хмелю...
Все, кто слушал сказку, дайте по рублю!